— Мы подсчитали на днях, — сказал однажды мистер Редвинг, заломив набок свою соломенную шляпу, — что твой хозяин, должно быть, съел тухлого фарша в несколько раз больше, чем весит он сам. Ест ли он какие-нибудь овощи? Или салат?
Я совершенно не умею лгать, поэтому только покачала головой.
— Думаешь, нет… Моя жена говорит, что, если употреблять в пищу одно мясо, и больше ничего, так недолго и до цинги. Это как раз произошло с моряками Нельсона. Надеюсь, о себе ты заботишься лучше, дорогуша.
— Конечно, я ем много фруктов и салата. Но неужели это правда про цингу?
— Не сомневайся. Спросите у любого доктора. Каждому необходима сбалансированная диета.
По прошествии трех дней я пришла к выводу, что сама мысль о том, что мистер Акрудал — вампир, смехотворна и не выдерживает никакой критики. Или, по крайней мере, постаралась себя в этом убедить, что, в принципе, одно и то же. Но на некоторые неоспоримые факты нельзя было просто закрыть глаза: во-первых, странная диета моего хозяина, а во-вторых, бесспорно, письмо, которое, для собственного спокойствия, я никогда не должна была читать.
Теперь же обрывки сведений, полученные от мистера Редвинга, попав на благодатную почву, породили массу догадок, выдвинув на первый план самую невероятную и фантастическую. Если белковая диета в подавляющем большинстве случаев приводит к цинге, а значит, к смерти, мистер Акрудал должен был давно умереть. Но если задуматься о состоянии здоровья моего хозяина в целом, единственным разумным ответом было бы — мистер Акрудал вполне здоров.
Насколько я знала, он не занимался никакими физическими упражнениями, не считая его передвижений из кабинета в спальню, а временами посещений ванной комнаты. По-видимому, там он принимал ванну, хотя я была готова поклясться чем угодно, он никогда не купался и не брился, лицо его всегда оставалось гладким.
Я прожила в доме уже более трех месяцев, когда внезапно появилась Дженис.
Она возникла на пороге парадного входа, открыв дверь, по-видимому, своим собственным ключом. Симпатичный, самоуверенный подросток — так, по крайней мере, она выглядела, — одетый в белый свитер в красную полоску и вытертые джинсы. Черные растрепанные волосы, густые брови и черные, сверкающие голубыми всполохами глаза. На обаятельном, немного скуластом лице играла едва уловимая насмешливая улыбка, а красивая белая кожа указывала на отменное здоровье девушки. Внимание привлекли ее руки: мягкие, правильной формы, с тонкими длинными пальцами. Когда она заговорила, голос звучал немного хрипло и явно проступали нотки иностранного акцента.
— Привет. Только не говорите мне, что вы новая кухарка и помощница по дому! Я Дженис, в некотором роде племянница этого старого затворника.
Я ответила:
— Рада познакомиться с вами, мисс. В течение трех последних месяцев я работаю экономкой в доме мистера Акрудала. Я сообщу вашему дяде, что вы приехали.
Она рассмеялась, как давно в этом ужасном доме не звучал мелодичный, согревающий душу смех, и покачала головой, так что ее темные волосы, подхваченные ветром, рассыпались по плечам.
— Не надо. Я хочу устроить сюрприз этому старикашке.
И пока я сердито хмурилась, потому что сама никогда не произносила ругательных слов, не говоря уже о непочтительном обращении к старшим, она надменной походкой миновала холл и без стука вошла в комнату дяди.
Внезапно раздался оглушительный рев, похожий на рычание льва, неожиданно получившего дополнительную порцию мяса. Проходя мимо открытой двери комнаты, я стала свидетелем невероятного зрелища, которое одновременно и потрясло, и возмутило меня до глубины души.
Она — Дженис — сидела у него на коленях, а мистер Акрудал, спустив свитер с ее левого плеча, припал губами к обнаженной нежной плоти, и эта бесстыжая девчонка довольно смеялась, откинув голову назад и повернувшись непосредственно к двери, так что глаза ее были устремлены прямо на меня. До сих пор эта картина во всех подробностях мысленно стоит у меня перед взором: молодая девушка, лицо которой сияет и светится от счастья, и мистер Акрудал, припавший к ее обнаженному плечу, как будто собирается ее съесть.
В тот момент я ощутила, что к уже привычным запахам, наполняющим этот дом, примешивается еще один — запах страсти. Но страсти не в обычном ее понимании, которую могут порой испытывать даже такие забытые и покинутые всеми женщины, как я, но нечто чуждое и неподвластное разуму, отчего по телу у меня забегали мурашки. Но я была не в силах двинуться с места, просто стояла и смотрела на них; внезапно меня окатила волна нового чувства, отчего я испытала отвращение к самой себе.
Ревность.
Охваченная всевозрастающей завистью, я отчаянно желала, чтобы все это он делал со мной.
Колдовские чары рухнули в тот момент, когда он разорвал на ней шерстяной свитер, обнажив большую часть спины, девушка соскользнула с его колен, перекатилась по полу и грациозно вскочила на ноги, подобно изящной и ловкой дикой кошке. Она замерла и, пристально глядя мистеру Акрудалу в глаза, жестом приказала ему не двигаться с места.
— Успокойтесь. — В ее голосе звучала угроза. — Я тоже одна из нашей семьи, вы не забыли? Все еще… хорошо это или плохо. За нами наблюдает человек… И происходящее набирает силу.
Девушка повернулась в мою сторону, и наглая самоуверенная усмешка заиграла на ее губах, так что я с трудом сдержалась, чтобы не отхлестать ее по гладким белым щекам. К счастью, гнев охладил мой пыл, и я благополучно добралась до кухни. Позже, взбивая омлет из пары яиц, я утешала себя мыслью о том, что, если эта молоденькая стерва захочет есть, ей придется самой приготовить себе обед.
Минут через десять Дженис зашла ко мне на кухню, разорванный свитер был скреплен английскими булавками, но не прикрывал обнаженного плеча.
— Чем я могу вам помочь, мисс? — спросила я тоном, ясно означающим, что ее присутствие мне неприятно. По крайней мере, я вложила в вопрос всю свою неприязнь, но это не возымело должного эффекта.
Она вновь окинула меня насмешливым взглядом и села на стол, положив ногу на ногу:
— Вы тайно вздыхаете по этому старикашке? Не смущайтесь, не вы первая, даже несмотря на его отталкивающую внешность. Независимо от этого, вы вновь приползете к нему.
— Бесстыжая девка!
Она наклонилась и едва не коснулась моего подбородка:
— Я? Полагаю, вы мечтаете ударить меня. Даже не пытайтесь. Я могу переломить вам позвоночник в трех местах прежде, чем вы поднимете руку. — Она захихикала и склонила голову набок. Несмотря на гнев и раздражение, я не могла не заметить, как она очаровательна. — Забавно, как вы, люди, притворяетесь испуганными, но тут же готовы на все, едва вас коснется внимание одного из потомков графа. И все из-за этого запаха, приводящего в движение древние устоявшиеся механизмы.
Я села на стул и судорожно вздохнула: хотя я прекрасно понимала, что завеса тайны должна быть сорвана и самая неприглядная правда предстанет перед взором, несмотря на но, любопытство вело отчаянную борьбу со всепоглощающим страхом. Наконец я спросила:
— Для чего вы все это говорите, мисс?
Как эта маленькая дрянь рассмеялась! Она подошла ко мне ближе и положила свою красивую ладонь на мою ногу, от ее прикосновения тайная страсть, так успешно сдерживаемая мною, освободилась от оков и мое тело охватило неудержимое пламя желания. Разорванный свитер вновь соскользнул с ее плеча, должно быть, от неосторожного движения расстегнулась булавка, и я увидела ее округлую красивую грудь… и… о боже! Я не понимала, где нахожусь в тот момент и что за древние потаенные механизмы внезапно запустили в моем теле, но дом оказался во власти зла, — должно быть, так произошло, хотя что, черт возьми, для нас зло? — поскольку ничем иным я не могла объяснить неудержимый рой мыслей, кружащихся у меня в голове. Внезапно в тишине кухни зазвучал ее низкий волнующий голос с легким иностранным акцентом:
— Да прекратите же! Только не говорите мне, что до сих пор не знаете правды. Долгих три месяца жить в его доме, смотреть на него, чувствовать его запах и не узнать в нем вампира во втором поколении? Сына графа? Рано или поздно он будет обладать вами, и, испив его страсть до последней капли, вы поймете, что никогда прежде не испытывали подобного, а примерно через год вы родите маленького полукровку, дитя вампира и человека.