Они бегают от инфаркта — и всё за женщинами!
* * *Женишься на красоте, а живешь с характером.
* * *Оживив себе жену, Пигмалион пожалел, что не создал ее из более мягкого материала.
* * *Очнувшись от своей игры, Орфей застал жену в объятиях Морфея.
* * *Египетская куртизанка Родопис продавала свою любовь царю за деньги, а Эзопу — за остроумие. Одни платят остроумием за любовь, другие — любовью за остроумие, и только те, кому нечем платить, расплачиваются деньгами.
* * *Робеспьер любил женщин, но только как товарищей по оружию. Вместо цветов он дарил женщинам тексты своих речей и очень возмущался, что коллега Дантон может требовать от женщины что-то другое.
* * *То, что не проникает в сердце, ложится камнем за пазухой.
* * *В какой-то степени ревность — это плод любви добра и зла.
* * *Зло любит ревностью.
* * *От судьбы не уйдешь, а если уйдешь, то тебя будут разбирать на общем собрании.
* * *В лирике, в отличие от физики, чем больше расстояние, тем сильнее притягиваются тела.
* * *За столько веков Амур испробовал все виды оружия: стрелы, ружья, пушки, бомбы разных систем…
И все это для того, чтоб люди полюбили друг друга.
Граждане
Между голландской и японской живописью больше общего, чем между голландской живописью и голландским сыром. Но не все голландские граждане способны это понять.
* * *На суде, который над нами идет, родители наши — свидетели защиты, а дети наши — свидетели обвинения.
* * *Человек уходит из жизни, как выходят из трамвая: на его уход обращают внимание те, кого он толкнул или кому уступил место.
* * *Если всех преступников выпустить на свободу, честного человека сможет защитить только тюрьма.
* * *Мы такие люди: если мы сидим в тюрьме и нам говорят: сидите осторожно, а то тюрьма развалится, — мы будем сидеть очень осторожно, не шелохнувшись, чтоб чего доброго не развалилась наша тюрьма.
* * *Только в тюрьме чувствуешь себя как за каменной стеной.
* * *После того как у нас ввели сухой закон, наши граждане стали меньше уважать друг друга.
* * *Голове легко быть умной, она наверху.
* * *Чужие радости бывают ближе, чем свои. Чужая молодость рядом, а своя так далеко, что до нее и за сто лет не доберешься.
* * *Некоторые наши граждане, как палки, вытащенные из колес, любят повспоминать, как они способствовали нашему движению.
* * *Мы так быстро бегаем от инфаркта, что прибегаем к нему с другой стороны.
* * *Всю жизнь мечтал обрести почву под собой, а обрел почву над собой.
* * *Говорят, в состоянии клинической смерти некоторые чувствуют себя очень хорошо. Но разве это не естественно после нашей клинической жизни?
* * *Самоопределение — вплоть до отделения милиции.
* * *Жизнь безжалостно сдирала с него рубашку, в которой он родился.
* * *Если больной и протянет до утра, то только ноги.
* * *После удаления слепой кишки больной стал значительно лучше видеть.
* * *Евреи так глубоко пустили корни в России, что они теперь выходят в Америке.
* * *Если хочешь жить по большому счету, придется по этому счёту платить.
* * *Мы такой народ: мы способны только на подвиги и преступления. На другие, менее значительные дела мы не способны.
* * *Ему многое было на роду написано, только он, к сожалению, так и не научился читать.
* * *Здоровье, граждане, — это единственное, что невозможно накопить к концу жизни.
* * *В будущем мы живем хорошо. Нам бы еще научиться жить в настоящем.
* * *В имени ИВАН — вся жизнь Ивана: НИВА — для работы, ВИНА—для удовольствия, детский НАИВ — в неумении отличить одно от другого и вечная ВИНА по этому поводу.
* * *Еврейский вопрос есть всюду, где есть евреи, потому что надо же кому-то нести ответ. А кому хочется нести ответ?
Поэтому евреи на вопрос отвечают вопросом.
* * *Не зря врачи советуют ограничивать себя и в том, и в другом. Все ограниченные обладают завидным здоровьем.
* * *Жизнь — как единственное дитя: ее любишь тем больше, чем меньше она того заслуживает.
* * *Если перед тобой возникнет стена, вбей в нее гвоздь, повесь на него шляпу и чувствуй себя как дома: одна стена у тебя уже есть.
* * *Одни надежды оправдались, другие — не оправдались. Почему-то наши надежды — как преступники перед судом: им постоянно нужно оправдываться.
* * *Граждане! Употребляйте с пользой все, что направлено против вас! На Диогена тоже катили бочку.
Маленькое эссе о «Фигизме» и его ярчайшем представителе Феликсе Кривине
Феликс Кривин несколько лет назад уехал из России, вернее, с «Украины», так как жил он в городе Ужгороде, который находится не просто на Украине, а еще и в Западной Украине. Как говорится, куда уж ближе к Европе по сравнению с провинциальной Москвой. Но в Западной Украине особый климат, там даже жители Полтавщины считаются чуть ли не «москалями». Так что, думается, Феликсу Давидовичу жилось в Ужгороде не очень уютно, если он променял солнечную Украину на хмурый, холодный Израиль, где днем с огнем не найдешь настоящего сала. Центр всегда высокомерно относится к периферии, периферия же не отвечает центру взаимностью, — она просто ненавидит надменный центр.
Однако мудрые люди в эти игры «центр — периферия» не играют, они просто хорошо делают свое дело, и тогда, к примеру, перед витебским Шагалом снимает шляпу блистательный Париж.
Феликс Кривин относится именно к таким мудрецам. Мне кажется, что для него Ужгород был тем же, что и бочка для Диогена.
Феликса приглашали на работу в Москву, на радио, но что-то все срывалось. Возможно, смущала «мелочь» — то, что из-за одной его книги разогнали чуть ли не полиздательства «Политиздата».
Что же такого творил Феликс Давидович, если из-за его произведений редакторы, пропускающие их в печать, рисковали рабочим местом? Все очень просто — время было такое, — как говаривала Анна Ахматова, — «не очень вегетарианское». Впрочем, когда в нашей истории было другое время? Так, изредка, кратковременные «посты».
Так называемые «шестидесятники», к которым, безусловно, относится Феликс Кривин, жили далеко не со всеми удобствами. И поэтому зачастую их «фирменное блюдо» (за что их и сейчас нет-нет, да пинают) было — «Фига в кармане». Я умышленно пишу «Фига» с большой буквы.
Да-да, я хочу пропеть дифирамбы «Фиге в кармане»! Когда можно говорить, нет — орать! — все, что взбредет в голову, — тогда приходит время писателей-отморозков, писателей с неуемно дурной фантазией без тормозов. Тогда голые мужики врываются в женскую уборную, бабы — в мужскую и пишут там на стенах похабщину, выдавая ее за тончайшую лирику.
На этом фоне «Фига в кармане» еще не довоспета! Эта Фига и есть высшее писательское мастерство в условиях жизни, противоположных идеальным.
Следует подчеркнуть, что у шестидесятников, как правило, карман был рваным, пустым, но Фига, Фига была самая настоящая — зачастую она трансформировалась в увесистый кулак.
И Эзоп, и Рабле, и Свифт, и Салтыков-Щедрин были величайшими мастерами этой самой «Фиги». Феликс Кривин — замечательный (о Фигительный) мастер этого жанра, назовем жанр условно «Фигизм».