Надо сказать, что не без некоторого волнения перечитываешь фельетоны, опубликованные в конце 80-х — в начале 90-х годов в «Московском комсомольце» в «Рубрике Ф». (Смею утверждать, что это была весьма популярная и читаемая рубрика, до сих пор Льву Новоженову приходят письма, в которых люди вспоминают, цитируют ее, а то и упрекают автора — зачем, дескать, предпочел вечное, то бишь писательство, суетному — телевидению.) Побаиваешься своих возможных при этом ощущений. Ну как будто перебираешь свои молодые фотографии — надо же, какой у меня вид глупый, и одет я как-то нелепо. Жизнь ушла вперед, и тебе немножко неудобно за себя молодого, не знающего так много из того, что известно тебе пожившему.
Публицистика, в первую очередь газетная, имеет свойство устаревать. Вместе с реалиями той жизни, которую она отражает. Время — суровое испытание для публицистики. Если ее интересно читать и десяток лет спустя после выхода в свет, значит, это товар высокого качества.
Высококлассная публицистика, с одной стороны, помогает воссоздавать образ ушедшего, с другой — выявляет нечто типологическое, общее, связующее поколения. Кстати, в домашней библиотеке Новоженова те тома известного рыжего советского пятитомного издания Ильфа и Петрова, где опубликованы фельетоны и очерки, зачитаны ничуть не меньше, чем те, в которых два бессмертных романа.
Так вот фельетоны самого Новоженова, такие, как «Несколько мыслей по национальному вопросу», «Эти гады на «Мерседесах» и другие, и сегодня читаются. Реалии жизни меняются, а природа человека в сущности неизменна. И если она точно выявлена 20 лет назад, то данный образец публицистики современен и сегодня. Ну а если уж и реалии не меняются, то фельетоны имеют все шансы на вечную жизнь!
Самым большим испытанием, своего рода экзаменом на соответствие для Льва Новоженова, на мой взгляд, стала совместная работа с Ефимом Шифриным над спектаклем «Ефим Шифрин играет Шостаковича». Ефим, страстный поклонник гениального композитора, мечтал исполнить его короткие вокальные произведения, написанные на самые разнообразные тексты — от стихов Саши Черного и Ивана Андреевича Крылова до рубрики «Нарочно не придумаешь» в журнале «Крокодил». Надо сказать, что у Дмитрия Дмитриевича было отменное чувство юмора, блестяще реализованное им именно в его музыкальном творчестве.
Так вот, первая попытка создать спектакль из этих музыкально-юмористических произведений закончилась неудачей. Стало понятно, что без объединяющих вокал разговорных номеров целостного эстрадного представления не получится. Создать недостающую разговорную часть взялся Лев Новоженов.
Стильно оформленный, поставленный режиссером Феликсом Григоряном спектакль вышел в 1990 году. Я помню, как волновались — до обострения язвы желудка — его создатели. Музыка Шостаковича поднимала творческую планку так высоко, что можно было запросто и не допрыгнуть. Но спектакль получился — цельным, неожиданным, оригинальным, глубоким. И лишний раз доказал, как полезно в творчестве ставить как можно более высокие цели. Лучшие монологи спектакля, как бы вытекающие из музыкального космоса Шостаковича, доказательство того, что юмор, ирония — области смежные с философией. Что чувство юмора — сродни музыкальному слуху.
А потом был написан еще один спектакль — «Соло для кровати со скрипом», уже для Клары Новиковой. Девяностый год — последний год существования советского строя. Все его родовые черты приняли уже совершенно нечеловеческие, уродливые формы, и потому отображать его кроме как в абсурдистском жанре было невозможно. Парафраз знаменитой «Песни о Буревестнике», с которого начинался спектакль — артистка читала его, паря на канате под потолком сцены, отчаянно махая руками и изображая революционную птичку, — звучал как шутовской приговор идиотизму совка.
…А потом наступила эра телевидения. Разумеется, для данного конкретного автора. В книге опубликованы тексты редакторских колонок, прочитанных самим Новоженовым в его авторской новостной программе «Сегоднячко».
Может быть, для ревнителей чистого искусства факт подобной публикации — криминал: как же, в храм литературного юмора допустили низкий телевизионный жанр. Но ведь не жанр красит человека. (Привет нам всем от Дмитрия Дмитриевича.)