ИЗАБЕЛЛА. Я действительно думала там поселиться.
МАРЛИН. …совершенно не умею бездельничать.
ИЗАБЕЛЛА. Я позвала свою сестру Хэнни приехать. Давай, Хэнни, поселимся здесь навсегда, будем помогать туземцам. За те деньги, что в Эдинбурге стоят две отбивных, здесь можно кило вырезки купить. И моя душенька Хэнни ответила, да, если мне так хочется, она поедет на Гавайи, но тогда я сказала, оставайся. Ей там гораздо лучше. Хэнни привыкла жить в Тобермори.
МАРЛИН. Бедная Хэнни.
ИЗАБЕЛЛА. У вас есть сестра?
МАРЛИН. В общем да.
ИЗАБЕЛЛА. Хэнни была веселая. Хорошая. Как же мне не хватало ее милого липа. Но в Шотландии жить я не могла. Там всегда пасмурно — ненавижу…
МАРЛИН. А! Ниджо!
Она идет навстречу ГОСПОЖЕ НИДЖО.
ОФИЦИАНТКА приносит вино.
НИДЖО. Марлин!
МАРЛИН. Мне кажется, надо выпить, пока мы дожидаемся остальных. Мне кажется, просто надо выпить. Ну и неделя была.
ОФИЦИАНТКА разливает вино.
НИДЖО. В мое время напивались мужчины. А мы прислуживали, разносили саке.
ИЗАБЕЛЛА. Я саке пробовала. Такой теплый напиток в маленькой чашечке. В дождливую погоду очень бодрит.
НИДЖО. Как-то вечером отец предложил три круга по три чашечки, это нормально, а потом Император должен был объявить еще три круга по три, а он объявил три по девять, можете себе представить.
Потом Император передал свою чашечку отцу и сказал: «Пусть дикий гусь прилетит ко мне этой весной».
МАРЛИН. Пусть что?
НИДЖО. Это литературная аллюзия, отсылка к эпической поэме десятого века, / Его Величество был очень образованным…
ИЗАБЕЛЛА. Это японский император? / Я как-то встречалась с императором Марокко.
НИДЖО. Вообще-то бывший император.
МАРЛИН. Но он был не старый? / Да что вы, Изабелла!
НИДЖО. Двадцать девять.
ИЗАБЕЛЛА. Это длинная история.
МАРЛИН. Двадцать девять — прекрасный возраст.
НИДЖО. Мне было всего четырнадцать, я понимала, что он на что-то намекает, но не понимала, на что. Он прислал мне восьмислойное кимоно, а я отослала его назад. И когда это случилось, я так плакала. Он изорвал все мои кимоно. Но уже наутро, когда он ушел, / на нем был зеленый халат на алой подкладке и…
МАРЛИН. То есть, вы хотите сказать, он вас изнасиловал?
НИДЖО. …штаны, покрытые вышивкой, я почувствовала, что отношусь к нему по-другому. Это было так странно. Ну что вы, Марлин, нет, конечно, я принадлежала ему, это то, к чему меня готовили с раннего детства. Скоро я обнаружила, что мне грустно, если он не приходит. И когда день за днем не знаешь, когда его ждать, это угнетает. И мне не доставляло ни малейшего удовольствия приводить к нему других женщин.
ИЗАБЕЛЛА. Я своего отца никогда не видела пьяным. Он был священник. / А замуж я вышла только в пятьдесят.
ОФИЦИАНТКА приносит меню.
НИДЖО. О, мой отец был глубоко религиозным. Перед самой смертью он сказал: «Служи Его Величеству, угождай во всем, а если впадешь в немилость, прими постриг».
МАРЛИН. Так он хотел, чтобы вы жили в монастыре, а не скитались по всей стране.
НИДЖО. Странствующих священников много было. Почему им можно, а монахине — нет? / Я ведь все равно сделала, как хотел отец.
МАРЛИН. Можно, можно. / Мне кажется, это замечательно.
Появляется БЕЗУМНАЯ ГРЕТА.
ИЗАБЕЛЛА. Я тоже старалась делать как хотел отец.
МАРЛИН. Грета, прекрасно. Ниджо. Грета. / Я знаю, что Гризельда опаздывает, а Иоанна, будем ее ждать? / Давайте я вам налью.
ИЗАБЕЛЛА. Здравствуйте, Грета. (Продолжает разговор с Ниджо.) Я старалась быть настоящей дочкой священника. Рукоделие, музыка, благотворительность. Мне удалили опухоль на позвоночнике, приходилось много времени лежать. Изучала поэтов-метафизиков, гимнологию. / Мне казалось, я получала удовольствие от интеллектуальных изысканий.
НИДЖО. О, вы любите поэзию. В нашей семье восемь поколений поэтов. Стихотворение отца / даже поместили в антологию….