ГОША. Я быстро вышла в туалет. И там я как следует напукалась. Превентивно, чтобы этого не случилось при остальных клиентах. Когда я выходила из туалета, там стоял один из французов с широкой улыбкой на лице, он хотел войти внутрь. Этого я ему, разумеется, позволить не могла, потому что там после меня остался неприятный запах. Я сказала ему, чтобы он прошел на место и сел, потому что сейчас нельзя пользоваться туалетом — мы летим над Брюсселем.
МАША. Я засучила рукава. В сумке у меня был полиэтиленовый пакетик от второго завтрака, который я взяла с собой на работу. Я натянула его на правую руку Другой я заткнула нос и проделала это. Еще раз спустила воду. У меня зазвонил мобильник. Парень, с которым я была на обеде и которому я нравлюсь, меня ждал. Он прислал мне эсэмэску, что больше не может ждать и что женщина, которая пудрит нос двадцать минут, похоже, наркоманка.
БАШКА. Мне тринадцать лет и девять месяцев. Я ненавижу менструацию. Она у меня каждый месяц. И еще будет ближайшие сорок лет. Моя первая менструация пришла в автобусе, когда я ехала в лагерь в Хорватию. Естественно, все прокладки у меня были в багажнике автобуса, а шоферу я об этом сказать не могла, потому что он мужчина. К счастью, у одноклассницы была прокладка, потому что она уже тоже была женщиной. Но шофер нам запретил использовать туалет в автобусе, потому что ему потом нужно было бы убирать. Одноклассница два раза ходила спрашивать, но он сказал, что мы остановимся в Венгрии на заправку. Мы остановились. Через пять часов.
ДАША. Еще сорок три минуты. Я подумала об актерской технике Михаила Чехова и сосредоточилась на сжимающихся мышцах зада. Я никогда раньше не ждала так яда отца Лоренцо и того, что я наконец лягу.
ГОША. Не знаю, как мне это удалось, но француз кивнул и сказал, что понимает, что не следует сливать на голову Европарламенту. Он спросил меня, последний ли это мой полет на сегодня и останусь ли я в Париже на ночь. Дескать, он пригласил бы меня на ужин, он, мол, владеет таким маленьким незаметным ресторанчиком на вершине Эйфелевой башни. На вершине Эйфелевой башни? Вот удача, сказала я, именно туда я и хотела сходить сегодня вечером, и опять пукнула. Не знаю, что это был за день, но наша авиакомпания сменила поставщика бутилированной воды.
МАША. Так что я осталась без свидания, но передо мной наконец был туалет, утробы которого мне не нужно было бояться. Я сделала свои дела. Я слила воду, но мои экскременты не уплыли вниз по трубе. У них явно проблемы с канализацией, подумала я, другого пакетика у меня уже не было. Ведь это твоя какашка, это лучше, чем устроить скандал в ресторане. Я сделала то, что должна была.
БАШКА. Я опоясалась свитером, штаны у меня были все грязные. Ужасно стремно. К счастью, мальчики этого не заметили. Хуже было в Хорватии. Я не могла купаться, а я хотела понравиться Феру из параллельного класса, но он обо мне подумал, что я странная, что не купаюсь. А потом эта дура Зуза, которая у меня его увела, сказала ему, что я не купаюсь, потому что у меня монстры, и парни начали надо мной смеяться и прилеплять мне прокладки на дверь.
ДАША. За десять минут до конца я взорвалась. В прямом смысле слова. У меня лопнула кишка. Мое белое платье было залито кровью и разноцветными каплями. Зрители думали, что это театральный трюк и что он — часть Джульеттиной смерти. Я корчилась от боли. Я кричала. Потом я упала на пол. Многие зрители встали и начали кричать: «Браво!» На поклоны я с пола не поднялась. Между тем кто-то вызвал «скорую». Режиссер получил награду за лучшую режиссуру.
МАША. Есть мне в тот день очень не хотелось. Руку я мыла как минимум триста раз. Все равно я это чувствовала. В тот ресторан я уже не хожу. Это был какой-то в прямом смысле какашкин день.
БАШКА. Мне тринадцать лет, я — женщина, передо мной вся жизнь, с мальчиками я больше стараюсь не разговаривать, потому что уже могу забеременеть. Прощай, детство! Прощай!
ДАША. Кишку мне зашили. С тех пор я играю только в одноактных пьесах.
ГОША. Француз был хоть и блондин, но не дурак. Он понял, что это была я. Свидание в маленьком незаметном ресторанчике на вершине Эйфелевой башни он отменил. Он сказал, что вспомнил, что у его мамы день рождения и что он обещал ей провести сегодняшний вечер вместе. Карьеру стюардессы мне пришлось закончить. Француз на меня написал жалобу. После этого случая я в Интернете нашла группу женщин с подобной проблемой. Они называют себя ЖКОППМ, женщины, которые однажды пукнули при мужчине. У нас бывают общие занятия, на которых мы об этом говорим. Занятия всегда начинаются словами: «Здесь можно плакать и пукать. Женщины! Здесь можно плакать и пукать!»