— Чего вы ждёте? — спросит наконец издатель.
— Да вот получить три рубля.
— У меня их нет. Может быть, вы билет в театр хотите [еврейский? — А. Б.] или новые брюки? Тогда сходите к портному Аронтрихеру и возьмите у него брюки за мой счёт.“» (стр. 63)
В целом можно сказать, что с евреями у Чехова отношения сложились неплохие.
Чехов и женщины. У Бердникова:
«Что мы знаем об интимной личной жизни писателя этого времени? Чехов не любил откровенничать, не любил рассказывать о своих „победах“.» (стр. 275)
Сохранились письменные свидетельства от не удовлетворённых Чеховым женщин, а письменных свидетельств от удовлетворённых не сохранилось. Есть факт женитьбы изнурённого туберкулёзом Чехова на актрисе О. Л. Книппер в 1901 г. — за 3 года до смерти — но есть и факт многолетней тёплой дружбы с П. И. Чайковским:
«Восхищение талантом друг друга и обоюдная симпатия крепли у Чехова и Чайковского из года в год.» (стр. 150)
Между прочим, у Чайковского тоже была по крайней мере одна зафиксированная попытка сойтись нормальным образом с женщиной:
«Чайковский был давним знакомым Бегичева, близко знал всю его семью и однажды чуть не породнился с ним, сделав предложение его дочери — Марии Владимировне. Чайковский, однако, опоздал.» (стр. 150)
Определённо утверждать можно только то, что Антон Павлович примера с Левитана не брал и даже с женой жил по преимуществу врозь (она в Москве, он в Ялте).
С другой стороны, он написал для «гаршинского сборника» рассказ «Припадок» о переживаниях студента Васильева в публичном доме, поэтому надо подозревать, что Чехов всё-таки был худо-бедно знаком и с этой стороной жизни. Более того:
«В апреле 1883 года он пишет Александру Павловичу [старшему брату — А. Б.]: „Я разрабатываю теперь и в будущем разрабатывать буду один маленький вопрос: женский. Но, прежде всего, не смейся. Я ставлю его на естественную почву и сооружаю „Историю полового авторитета““.» (стр. 53)
Переписка Чехова с увивавшимися вокруг него женщинами неимоверно обильна. По сути простой и приятный феномен схождения мужчины с женщиной у слабых в половом отношении личностей сопровождается таким огромным количеством слов, что на собственно процесс уже почти не остаётся сил, из-за чего в конце концов срывается размножение. Эти люди почему-то боятся «животной» любви и предпочитают ей любовь истеричную, обговариваемую во всяких моральных частностях.
С женщинами у Чехова было настолько нескладно, что он о них даже у Максима Горького был вынужден консультироваться. Корней Чуковский в «Дневнике» зафиксировал откровения консультанта:
«Чехов… мои „Воспоминания“ о нём плохи. Надо бы написать другие: он со мной всё время советовался, жениться ли ему на Книппер <…>» (18 апр. 1919 г.)
Кстати, о порядочности в отношениях с женщинами. Это даётся очень даже легко, если тебя к ним не сильно тянет.
Дешёвые сентенции от Чехова:
«Нет или почти нет русского барина или университетского человека, который не хвастается своим прошлым. Настоящее всегда хуже прошлого. Почему? Потому что русская возбудимость имеет одно специфическое свойство: её быстро сменяет утомляемость.» (стр. 207)
Разумеется, немецкие, французские, татарские и пр. эквиваленты русских бар и университетские люди о своём прошлом угрюмо молчат, в лучшем случае отзываются вскользь и нехотя, а если всё-таки хвастаются, то лишь для того, чтобы подлизаться к своим русским собеседникам, иначе те воспримут их как слишком чопорных и обидятся. С русской возбудимостью и вовсе печаль: не успеет русский барин или, скажем, университетский человек влезть толком на даму, как уже утомляется, но тут же начинает хвастаться, что всего несколько минут назад он был просто молодцом.
Одна из причин ошибочности суждений интеллектуалов о народе, обществе и т. п. состоит в том, что эти люди предполагают у массы почти такие же психические потребности и психические возможности, как у себя самих, только придавленные неблагоприятными условиями жизни. Между тем, это не вполне соответствует действительности. Народ «груб» не столько потому, что им помыкают и его не приобщают должным образом к культуре, сколько потому что значительная его часть ОРГАНИЧЕСКИ не расположена к восприятию сложной культуры и к разумному пользованию свободой. Те в народе, кто органически расположены к сложной психической деятельности, так или иначе выходят из народа в средний слой и выше. Улучшение общества должно идти не по пути подтягивания «низов» до «верхов» в отношении культуры, а по пути насаждения в «низах» компактного и здорового «культурного минимума», в обеспечении способным представителям «низов» возможности выбиться «наверх» и в устранении абсурдных и унизительных форм доминирования «верхов» над «низами». Отношения между «верхами» и «низами» должны носить больше характер разделения труда, а не характер господства и подчинения. Переход из «верхов» в «низы» должен рассматриваться не как личная катастрофа, а как умеренная неприятность или переключение на более лёгкую работу. Порочность общества — не в разделении его на «верхи» и «низы», а в паразитировании «верхов» на «низах», в дурном выполнении «верхами» своих управленческих обязанностей, в затруднительности перемещения «наверх» способных людей из «низов», а также в том, что «верхи» привлекают не возможностью общественно-полезной деятельности, а возможностью злоупотреблений.