На том же столике вкатили второй завтрак, потом увезли посуду. После еды они почти не двигались. Карло смешал еще пунша. Наружный зной угрожал заползти в их тенистое убежище. Желтовато-белесые солнечные блики просачивались через жалюзи.
Один раз Антони выглянул в патио и увидел, что его матрос спит в гамаке под тенью пальмы. Негритенок отгонял от него мух. Все смолкло, кроме гудения насекомых. Ага, значит, сундуки принесли.
Надо же, значит, его мадонна в этом доме. В свете задуманного Чибо подарка Антони впервые подумал о ней насмешливо. Как Чибо посмеется. Попугай подмигнул и продолжил лузгать семечки. Словно тиканье замедленных часов, щелчки, казалось, отмечали ход иного, более растянутого времени; подчеркивали сонную праздность дома. Взгляд Антони затерялся в зелени кокосовых и финиковых пальм. Ящерицы бегали по веранде. Двое незаконных детишек Чибо вышли в дальний конец патио помочиться. Потом возвратились, свернулись калачиком и уснули, девочка головой на животе брата. Антони опустился на стул, обессиленный. Где-то далеко по-прежнему гремели колымаги... где-то...
В половине шестого тени в патио удлинились. Сразу стало почти холодно. Они встали; вымылись.
В комнате с высоким потолком и бамбуковой мебелью, под свисающей с кольца призрачной сеткой от москитов, Антони переоделся в безупречный полотняный костюм, оставленный кем-то из прежних постояльцев Чибо. Само прикосновение легкой ткани освежало, радовало. Поспав и вволю напившись апельсинового сока, Антони чувствовал себя легким, очень чистым и прохладным, особенно в этом беспечном настроении и внезапно проснувшейся любви к полумраку. Внизу громыхал голос капитана Элиши. В вестибюле кто-то говорил на звучном испанском - наверно, отец Траян. Антони услышал смех Чибо и заспешил вниз.
Все уже собрались за столом. Хотя в этом доме, похоже, только ели и спали, Антони проголодался. Отец Траян его покорил. Они говорили о рыбалке. Отец Траян поведет его ловить рыбу, mañana. Mañana статую Девы установят в часовне отца Траяна в Регле, в часовне святого Павла. Приход отца Траяна составляют главным образом жены рыбаков. "Вполне апостольский дух", - сказал Карло и фыркнул. Капитан Элиша не понял. Однако трудно было сказать, кто больше доволен приобретением мадонны, он или священник.
- Выгодная сделка для еретика и благочестивый дар церкви от язычника - случалось ли такое прежде! - смеялся Чибо, когда гости, условившись обо всем, разошлись.
- Завтра обязательно сходите с падре на рыбалку, - сказал Чибо, зевая. - Это будет любопытно... для вас. А потом займемся долгом. Mañana, mañana. - Он с улыбкой потянулся.
"Господи, - думал Антони, - неужели он снова заснет?" Заснули оба!
- Ну, как вам понравился первый день на Кубе? - спросил Чибо. - Привольная жизнь, а?
- J'en suis ravi, monsieur[19], - честно отвечал Антони.
Он забрался в большую кровать и поглядел через москитную сетку. Яркий лунный свет серебрил кисею. В отдалении звучали гитары и банджо. Через окно из патио плыл сладкий, дурманящий аромат ночных цветов. Сейчас бы сюда Флоренс... что это он? Анжелу. А как бы оно было - обеих!
Что это с ним? Гавана? Или вино Карло Чибо? Mañana, mañana! О, дивный новый мир!
Глава XXX. Чудо в церкви св. Павла, Регла
Мадонну-дель-Вино (как упорно именовал ее Чибо, если поблизости не было отца Траяна), завернутую в лоскутное одеяло миссис Джорхем, рано утром доставили к боковой двери убогой церковки святого Павла, что на окраине Реглы.
Привезли ее Коллинз с матросами, они же забрали одеяло. Карло, отец Траян и Антони стояли рядом, и каждый думал о своем, когда моряки опустили на пол и раскутали статую.
Каменщик уже установил легкие разборные леса и готовился вмуровать статую в нишу за алтарем, на место жалкого гипсового изваяния, давно приводившего отца Траяна в отчаяние.
Карло был потрясен светлой красотой статуи. В полумраке церкви яркая синева одеяния померкла и ниспадала складками, словно воспоминания уходящего дня. Чибо удерживал отца Траяна поодаль "для лучшего обзора" - и для того, чтоб священник паче чаяния не заглянул в складки.