ПЕТР (смеется). Давай, Павел Андреич! Не робей. Ближе к телу!
ПАВЕЛ. Она называется «Монологи вагины».
АНФИСА (неуверенным тоном). Это в смысле… Я не поняла…
ПЕТР. Нет, Вы все правильно поняли. В том самом смысле.
ПАВЕЛ. Анфиса Михайловна, на самом деле в этой пьесе нет ничего пошлого! Я хочу, чтобы Вы попробовали почитать.
Протягивает пьесу Анфисе.
ПЕТР (вскакивает с места). Можно я выберу? (Пытается отнять пьесу у Петра.)
ПАВЕЛ. Нет, я сам.
Тянет пьесу к себе. Петр — к себе. Ведут себя так, будто стали в два раза моложе.
АНФИСА. Петя! Паша!
ПАВЕЛ. Хорошо, пусть Анфиса Михайловна сама выберет.
Анфиса открывает текст, молча читает. Смотрит на Петра и Павла. Поворачивается к ним спиной. Листает пьесу. Снова читает про себя. Хохочет.
ПЕТР. Что?
АНФИСА. Нет, я найду другое… (Опять листает.)
ПАВЕЛ. Анфиса Михайловна!
АНФИСА (после паузы). Ладно. (Поворачивается к ним лицом, читает). «Он изучал меня там больше часа, как будто это была карта или луна, как будто он смотрел мне в глаза, но так он изучал моё вла…». (Останавливается.) «Моё вла…». (Пауза.) Паша, зачем нам это? Может, поставишь что-нибудь из классики? «Чайку», например…
ПАВЕЛ. Лучше чайкУ… с лимоном… Анфиса Михайловна, Вы никогда не думали о том, что для некоторых понятий у нас нет нормальных слов? Или медицинский термин, или ругательство. Вам трудно читать этот текст? Так ведь пьеса именно об этом! О ханжестве. О лицемерии.
АНФИСА. Извини, Паша, это — без меня. У нас актрис много, найдешь кого-нибудь.
ПАВЕЛ. Анфиса Михайловна! Вы можете сыграть всё!
АНФИСА. Ты знаешь, как я дома текст учу? С Миронычем. Он мне реплики подает. (Смеется, машет на Павла рукой.) Смех и грех… (Уходит.)
ПЕТР. Счёт один — один. (Листает пьесу.)
ПАВЕЛ. Перестань. Не столько они стесняются читать, сколько ты стесняешься слушать.
ПЕТР. Потому что это пошлость.
ПАВЕЛ. Пошлость — плохой вкус одного человека в представлении другого.
ПЕТР. Кто сказал?
ПАВЕЛ. Сам придумал… Ой, как у вас в провинции все запущено!..
ПЕТР. Только не начинай арию московского гостя!
Пауза. Петр листает пьесу.
ПАВЕЛ. А Анфиса?! Слово произнести не может!.. Забыла, как раньше выражалась!
ПЕТР. Было дело… Но теперь при ней даже чертыхаться нежелательно.
ПАВЕЛ. За Мироныча она боится… Помню, как он чуть не повесился, когда она к Васильеву хотела уйти.
ПЕТР. Васильев… Когда это было?! А деда с того света вернула. Каждое воскресенье в церковь ходит.
ПАВЕЛ. Грехи замаливает…
Петр отодвигает пьесу и наливает в бокалы коньяк.
ПЕТР. Ладно. Пытайся. Ставь свои «Монологи».
ПАВЕЛ. Они не мои, а…
ПЕТР. Гусары, молчать!
Смеются, чокаются и выпивают.
ПЕТР. Только учти — по столичным расценкам я платить не могу.
ПАВЕЛ. Договоримся.
ПЕТР. И еще — я актрис убеждать не собираюсь.
ПАВЕЛ. Не беспокойся, сам убежу.
ПЕТР. Убежишь? Опять? (Пауза.) Прости за каламбур… Кого пробовать будешь?
ПАВЕЛ. Шерше ля фам… Четверых. Нужны молодая, пожилая и две — лет сорока. На пожилую всё-таки хочу Анфису. Уговорю. Остальные… Кого посоветуешь?
ПЕТР (пожимает плечами). Смотри всех.
ПАВЕЛ. На всех у меня сил не хватит. (После паузы.) Может, Маша? Или Ольга?
ПЕТР. Не боишься?
ПАВЕЛ. Чего?
ПЕТР. Второй раз… в ту же реку…
ПАВЕЛ. Да я еще ничего не решил… А вчера в «Сестрах» кто Наталью играл?
ПЕТР. Наташа. Моя жена.
ПАВЕЛ. А-а-а… Я так и думал. А дети?
ПЕТР. Дочке скоро десять. (Пауза.) Только я прошу — Наташу к своим душевным монологам не привлекай.
ПАВЕЛ. Начинается!.. Почему?
ПЕТР. Потому!
ПАВЕЛ. Убедительно.
Звучит мелодия мобильника. Павел выхватывает телефон из кармана.
ПАВЕЛ. Алло! Алло, не слышно!!! (Мечется по кабинету, бормочет.) Не ловит… (Кричит) Алло! (Выскакивает из кабинета. Слышны его крики из-за двери.) Алло! Это ты? Тебя не слышно! Перезвони мне! Перезвони, пожалуйста!!! (Возвращается в кабинет, говорит очень раздраженно). Где у вас можно нормально поговорить? Сигнал пропадает!