АНФИСА. Не поминай имя Господа всуе…
ИРИНА. Черт! Что делать?
АНФИСА. Тьфу на тебя, богохульница!
МАША. Оба на служебном?
ИРИНА (надевая кроссовки, напевает). «Воротились. Оба, двое, два крыла».
АНФИСА. Допрыгаешься. Разведется с тобой Владик.
ИРИНА. Ничего. Я их сама сейчас разведу. (Хватает со столика мобильный, набирает номер.) Алло, Олежек? Ты когда подъедешь? Уже? (Капризным голосом.) Зайка, за углом универсам, знаешь? Купи мне «Рафаэлло». (Пауза.) Очереди? Ну, постой ради любимой женщины! Спасибо. (Набирает другой номер.) Алло! Владичек, я не успею к тебе подойти. Так ногу натерла — едва хожу. Не жди меня, ладно? Возвращайся в зал, а на служебном встретимся после спектакля. Хорошо? Целую, зайка! Убирает телефон в сумочку.
МАША. Высший пилотаж!
ИРИНА. Хотите сказать — вы так не умеете? (Зашнуровывает кроссовки.) Кстати, кофточка у вас!..
МАША. Какая кофточка?
ИРИНА. В которой вы на фотографии. (Выбегает за дверь.)
МАША (Анфисе). Осторожно, двери закрываются! Остановка — театр, следующая станция — панель… Маленькая, но очень перспективная стерва. Хотя щелкнула нас, кажется, не она.
АНФИСА. Ты с Иркой не шути, она без тормозов. Знаешь, как она в театральное поступала?
МАША. Нет.
АНФИСА. Председатель комиссии сказал: «Не надо этюдов, Вы нас просто напугайте». Ирка чуток подумала, взяла зажигалку, подожгла занавески и выбежала из аудитории.
МАША. И что?
АНФИСА. Повезло — там был огнетушитель, погасили. У старушки из комиссии — обморок, «скорую» вызвали… С заданием справилась, напугала — и на вокзал. А на следующий день в списке поступивших — ее фамилия. Соседки по общежитию порядочные оказались, телеграмму дали.
МАША. А занавески?
АНФИСА. Вычли из первой стипендии.
Входят Наташа и Ольга — в платьях героинь «Трех сестер». Наташа — в шубке, которую тут же снимает.
ОЛЬГА (напевает). В Москву, в Москву, в Москву… Фу-у-у, накурили!
АНФИСА. Оля, вот получишь народную… К ней отдельная гримерка прилагается… Если раньше на пенсию не уйдешь.
ОЛЬГА. На сцене — натурализм… От военных несет перегаром. А от Тузенбаха — еще и луком. Ему Чиполлино играть… Я бы на месте Никитича первый ряд не продавала — во избежание удушья.
МАША. Оль, куда ты торопишься? Мне еще дохлопать не успели, а ты уже несешься со своей репликой, как с вилкой в заднице… Тебя ж все равно не слышно.
ОЛЬГА. Почему?
МАША. Из-за аплодисментов…
НАТАША. Куда Ирка поскакала? Новый кавалер?
МАША. Старых разводит. Чтобы не случилось, как в прошлый раз…
ОЛЬГА. Тебе на чужие синяки грима жалко?
МАША. Представь, мне даже на свои жалко.
НАТАША. Ты-то при чем? Вот у Ирки — страсти!
АНФИСА. А на сцене — пельмень сибирский.
МАША. Ей современное играть — разморозилась бы. А так… Вечером пасьянсы раскладывает, а ночью в ресторане… не щадя живота своего…
НАТАША. Она же вечно на диете?!
МАША. А танцу живота диета только в помощь.
ОЛЬГА (приподнимает платье и подтягивает колготки). Я бы тоже что-нибудь современное сыграла. В джинсах. Сил нет эти тряпки по полу волочить. Кстати, я после Чехова себя плохо чувствую. Может, потому, что до меня в этом платье Галка играла?
МАША. Ну и что?
ОЛЬГА. Она же подвеянная. Нормальные люди в монастырь не уходят.
МАША. Нормальные люди в театре не работают. И при чем здесь платье?
ОЛЬГА. Правильно, в театре работают талантливые… А одежда впитывает ауру.
АНФИСА. Грязь она впитывает. Платью лет пять, а стирают — раз в пятилетку… Я костюмерше говорю: «Вы когда мое постираете?» А она мне — «Мойтесь почаще!»… Пойду завтра к Пете. Объясню, что в генеральском доме прислуга в чистом ходила…
Входит Петр.
ОЛЬГА (завизжав, опускает подол). Петр Никитич! Опять без стука?