Перегнувшись через пюпитр, Массно с почтением обратился к одной из склонившихся монахинь:
— Сестра Карменсита де Мерекур, узнаете ли вы в этом человеке того, кто преследовал вас на расстоянии и кто навел на вас «чары дьявольские и непристойные»?
Послышалось взволнованное контральто:
— Я узнаю моего единственного властелина!
Ошеломленная Анжелика различила чувственное разрумянившееся лицо прекрасной испанки, хотя оно и было скрыто вуалью.
Массно откашлялся и с заметным усилием произнес:
— Но сестра моя, разве вы принесли монашеский обет не для того, чтобы служить одному лишь Господу?
— Я хотела бежать от моего искусителя. Тщетно. Его образ преследует меня даже во время богослужения.
— А вы, сестра Луиза де Ренфон, узнаете ли вы того, кто являлся вам в видениях во время поражавших вас приступов безумия?
Юный дрожащий голос отвечал:
— Да, я… мне кажется. Но у того, кого я видела, были рога…
Взрыв хохота сотряс зал. Какой-то клерк крикнул:
— Ха! Очень может быть, что ему их и наставили, пока он сидел в Бастилии!
Анжелика покраснела от ярости и унижения. Спутница взяла ее за руку, напоминая о необходимости сохранять хладнокровие, и это прикосновение успокоило молодую женщину.
Массно обратился к аббатисе:
— Преподобная мать, хотя присутствие на судебном заседании для вас крайне тяжело, я вынужден просить вас подтвердить перед судом ваше заявление!
Пожилая монахиня, казавшаяся ничуть не взволнованной, хотя и возмущенной, не заставила себя упрашивать и твердо произнесла:
— То, что последние месяцы происходит в монастыре, настоятельницей которого я являюсь вот уже тридцать лет, совершенно позорно. Нужно пожить в обители, господа, чтобы увидеть, на какие невероятные козни способен демон, когда у него появляется возможность явиться через посредство колдуна. Не стану скрывать, сколь тягостен для меня долг, который я должна сегодня выполнить, мне больно оттого, что перед светским судом я вынуждена рассказывать о делах, столь оскорбительных для Церкви, но его высокопреосвященство кардинал-архиепископ Парижский велел мне сделать это. Однако я прошу, чтобы меня выслушали без посторонних свидетелей.
К великой радости аббатисы и к огромному разочарованию зала, председатель удовлетворил ее просьбу.
Судебные заседатели, а за ними настоятельница с остальными монахинями удалились в заднюю комнатку, обычно служившую канцелярией суда.
Осталась лишь Карменсита под присмотром четырех монахинь и двух швейцарских гвардейцев.
Теперь Анжелика наконец разглядела свою бывшую соперницу. Красота испанки ничуть не поблекла. Добровольное заточение лишь сделало черты ее лица еще тоньше, а огромные темные глаза, казалось, горели каким-то восторженным огнем.
Публика тоже пожирала глазами зачарованную красавицу.
Анжелика услышала, как мэтр Галлеман насмешливо прошептал:
— Черт возьми! Я начинаю уважать этого Великого хромого.
Молодая женщина заметила, что ее муж ни единым взглядом не удостоил только что разыгранную перед ним эффектную сцену. Сейчас, когда суд вышел, он хотел дать себе минуту отдыха. Он попытался усесться на позорной скамье, скамье подсудимых. Это ему удалось, но лицо его исказилось от боли. Долгое стояние на костылях и особенно пытка иглой, которой его подвергли в Бастилии, измучили его.