Но перед смертью он крикнул монаху с церковной паперти:
– Через месяц встретимся перед Божьим судом!
И вот месяц подходил к концу…
– Напрасно ты, девушка, мерзнешь у дверей. Тебе что, нечего выложить за стаканчик вина?
Анжелика обернулась, ища глазами собеседника, но никого не увидела. В этот момент луна, выглянув между облаками, осветила приземистую фигуру карлика. Тот поднял руку, замысловато скрестив два пальца. Молодая женщина вспомнила, как однажды этот знак показал ей Куасси-Ба и заверил: «Скрести вот так пальцы, и мои друзья скажут: „Да, она из наших!“»
Она машинально повторила знак Куасси-Ба. Сияющая улыбка озарила лицо карлика.
– Я так и думал, что ты наша. Только вот не пойму, ты чья? Родогона Цыгана, Беззубого Жака, Матроса Новобранца или Ворона?
Не отвечая, Анжелика сквозь стекло снова принялась разглядывать монаха Беше. Карлик вспрыгнул на подоконник. Свет из окна кабака осветил его большую голову в грязной фетровой шляпе. У него оказались круглые пухлые ручки, а на ножки были надеты полотняные башмачки, какие носят маленькие дети.
– Где тот клиент, которого ты высматриваешь?
– Вон он, сидит в углу.
– Думаешь, такой старый мешок с костями, взгляд которого не сулит ничего хорошего, дорого заплатит за твой труд?
Анжелика глубоко вздохнула.
– Это тот, кого мне надо убить, – сказала она.
Карлик ловко провел рукой вокруг ее талии:
– У тебя даже ножа нет, как же ты собираешься это сделать?
Анжелика впервые внимательно взглянула на своего странного нового знакомца, так неожиданно возникшего перед ней на мостовой, точно крыса, точно какое-то мерзкое ночное животное, из тех, что с наступлением сумерек вылезают на улицы Парижа.
– Пойдем со мной, маркиза, – неожиданно предложил карлик, спрыгивая на землю. – Пойдем на кладбище Святых Мучеников. Там ты договоришься с моими приятелями, чтобы они укокошили твоего монаха.
Анжелика, не раздумывая, последовала за ним.
Карлик вперевалку шел впереди.
– Меня зовут Баркароль, – снова заговорил он. – Очень красивое имя, прямо как я, верно? У-у-у!
Он издал нечто вроде раскатистого улюлюканья, кувыркнулся через голову, слепил снежок из грязного снега и запустил его в какое-то окно.
– Бежим быстрей, красотка, – сказал он, – пока за то, что мы помешали им дрыхнуть, эти чертовы буржуа не вылили нам на голову свои ночные горшки!
Едва он произнес эти слова, стукнула оконная створка, и Анжелике пришлось отскочить, чтобы ее не окатили.
Карлик куда-то исчез. Молодая женщина шла по колено в грязи, ее одежда промокла, но она не чувствовала холода.
Легкий свист привлек ее внимание к сточному желобу. Из его отверстия внезапно появился Баркароль.
– Простите, маркиза, что покинул вас без предупреждения. Я ходил за своим другом Жаненом Деревянный Зад, – сказал карлик, тяжело переводя дух.
Следом за ним из водосточного желоба выпрастывалась еще одна куцая фигура. Это был не карлик, а безногий, человеческий обрубок, воткнутый в большой деревянный таз. В узловатых руках он держал две деревянные колодки, опираясь на которые перемещался по мостовой.
Урод поднял на Анжелику испытующий взгляд. Звериное лицо покрывали гнойные прыщи, редкие волосы были тщательно прилизаны на блестящем черепе. Вся его одежда состояла из какого-то подобия голубого плаща с золотыми пуговицами, прежде, должно быть, принадлежавшего офицеру. Плащ украшал безукоризненно чистый белый воротник. Окинув молодую женщину изучающим взглядом, он прокашлялся и плюнул на нее. С удивлением посмотрев на него, Анжелика вытерлась снегом.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал Жанен. – Она отдает себе отчет, с кем разговоривает.
– Разговоривает? Вот уж манера говорить! – воскликнул карлик, разразившись своим улюлюкающим смехом. – У-у-у, какой я остроумный!
– Подай мою шляпу, – приказал Жанен.
Он надел шляпу, утыканную перьями, прихватил деревянные колодки, и они тронулись в путь.
– Чего она хочет? – через некоторое время продолжил он.
– Чтобы ей помогли убить одного монаха.
– Это можно… Чья она?
– Не знаю, – ответил Баркароль.
Пока они шли, к ним постепенно присоединялись призрачные силуэты. Сперва из темных углов, с каналов и из глубины дворов раздавался свист. Затем, откуда ни возьмись, появлялись нищие с длинными бородами, старухи, больше напоминающие бесформенную груду тряпья. Слепцы и безногие инвалиды закидывали на плечи свои костыли, чтобы они не мешали идти быстрее. Следом вышагивали горбуны, не успевшие избавиться от накладных горбов. Среди них оказалось и несколько настоящих калек. Анжелика с трудом понимала их язык, изобиловавший странными словами.