Некоторые памятники или положенные прямо на землю надгробные плиты свидетельствовали о том, что их хозяева были довольно состоятельны. И все же испокон веков это было кладбище бедняков. Богатых хоронили на кладбище Святого Павла.
Луна, теперь одиноко царившая в темном небе, осветила едва заметную снежную пелену, покрывавшую крыши церкви и окрестных строений.
Тускло мерцал крест семейства Бюто – высокое металлическое распятие, установленное в центре кладбища, неподалеку от кафедры.
Мороз притуплял тошнотворный запах. Впрочем, никто не обращал на него внимания.
Да и сама Анжелика с безразличием вдыхала насыщенный миазмами воздух. Но четыре галереи, отходящие от церкви и формирующие ограду кладбища, приковывали ее взгляд и ошеломляли настолько, что ей казалось, будто она видит кошмарный сон. Нижняя часть этих средневековых построек представляла собой стрельчатые монастырские аркады, где нынче торговцы устроили свои лавочки. Но над галереями располагались лачуги с черепичными крышами, опиравшиеся со стороны кладбища на деревянные столбы, так что между кровлей и опорами оставались просветы. Все это пространство было заполнено останками. Там были свалены в груду тысячи черепов и скелетов. Чердаки смерти, переполненные своим зловещим урожаем, демонстрировали взорам живых небывалые нагромождения иссушенных ветром и превращенных в прах временем человеческих останков. Но на смену им бесконечно поступали новые, извлекаемые из кладбищенской почвы.
И действительно, везде возле могил виднелись кучи костей, аккуратно собранных в вязанки, и черепа, уложенные в штабеля могильщиками, четко выполняющими привычную для них работу. Завтра эти вязанки переместятся к стенам кладбища, как повторялось уже многие десятки лет.
– Что это… что это такое? – в ужасе промолвила Анжелика. Такое зрелище казалось ей нереальным, она боялась, что сошла с ума.
Взобравшись на могилу, карлик Баркароль с удивлением разглядывал ее:
– Оссуарии! Оссуарии кладбища Святых Мучеников. Самые прекрасные оссуарии Парижа!
И, помолчав, добавил:
– Ты что, с неба свалилась? Ты что, никогда этого не видела?
Анжелика присела рядом с ним. После того как она, не помня себя, расцарапала ногтями лицо того шутника, ее оставили в покое и больше с ней никто не заговаривал. Если кто-нибудь обращал на нее заинтересованный или игривый взгляд, немедленно раздавался голос:
– Она наша, поосторожней, братцы.
Анжелика не заметила, как только что почти пустынное кладбище постепенно заполнилось страшной толпой оборванцев.
Она не могла оторвать взгляд от оссуариев. Ей было невдомек, что эта жуткая страсть сваливать скелеты в кучи присуща Парижу. Все основные парижские церкви пытались оспорить это право кладбища Святых Мучеников.
Ей это место казалось ужасным, а карлик, напротив, находил его великолепным. Он пробормотал:
– Смерть наконец бросила им вызов.
Анжелика медленно повернулась к нему.
– Да ты просто поэт, – сказала она.
– Это сочинил не я, а Грязный Поэт, Клод Ле Пти.
– Ты с ним знаком?
– Еще бы! Он же знаменитый памфлетист с Нового моста.
– Его я тоже хочу убить.
Карлик подпрыгнул, как жаба:
– Ты так не шути! Он мой приятель.
Баркароль оглянулся, призывая присутствующих в свидетели, и покрутил пальцем у виска:
– Сестренка спятила! Хочет всех укокошить!
Тут вдруг раздались какие-то возгласы, и толпа расступилась, дав дорогу странной процессии.
Во главе ее шел, семеня босыми ногами по грязному снегу, очень длинный и худой человек. Пышные седые волосы падали ему на плечи, лицо было лишено растительности. Можно было подумать, что это старуха, и, возможно, он и вправду не был мужчиной, несмотря на штаны и рваный плащ. У него были выступающие скулы, угрюмые и мрачные глаза прятались в глубоких глазницах. Он был лишен пола, подобно скелету, и столь же уместен в этом скорбном месте. Он нес длинную палку, на конце которой болталась дохлая собака.
Рядом с ним потрясал метлой толстый безбородый человечек. За этими странными знаменосцами шел шарманщик, крутя ручку своего инструмента. Оригинальность музыканта заключалась в огромной соломенной шляпе с нависающими полями, скрывавшими его почти до плеч. В полях были проделаны маленькие дырочки, сквозь которые поблескивали хитрые глаза. За ним следовал мальчик, усердно бьющий в медный таз.
– Хочешь, я назову тебе этих знаменитых благородных господ? – спросил у Анжелики карлик и добавил, подмигнув ей: – Тебе известен наш знак, но я вижу, что ты не из наших. Те, которых ты видишь впереди, – это Большой и Малый Евнухи. Вот уже много лет Большой Евнух находится на грани смерти, но он никогда не умрет. Малый Евнух стережет жен принца нищих. У него в руках знак отличия.