Для устройства канатной дороги на ближайшем из них, где в начале двадцатого столетия действовал ресторан «Венеция», и был пробит тоннель [к сведению: «ада» — остров, «лар» — множественное число. Следовательно, замки эти морские никакого отношения к долларам не имеют: кто-то, дескать, обронил там доллар и в расстроенных чувствах воскликнул: «Ай, далар!» Название их переводится просто как острова]. Проект строительства канатной дороги осуществить, однако, не удалось — Первая мировая война грянула.
***
Шума моря из тоннеля не слышно. Хотя там, внизу, у небольшого мыска у юго-западного подножия Генуэзской скалы, оно почему-то всегда неспокойно. На мыску приютился скромный одноэтажный дом, некогда принадлежавший Чехову. Именно в нем Антон Павлович работал над пьесой «Три сестры. Здесь у него бывал будущий Нобелевский лауреат Иван Бунин.
С другой же стороны скалы очередная местная достопримечательность находится — пушкинская ротонда со спуском, через искусственный грот, к морю. Как предполагают знающие люди, Александр Сергеевич бывал тут, видимо, тогда, когда гостил у брата крестницы генерала Раевского — Александра Крым-Гирея, жившего по соседству с Гурзуфом в собственном имении Суук-Су.
Александр Иванович — человек очень примечательный: крымский татарин, выросший и воспитанный в Англии, он был и миссионером, и просветителем среди местных жителей. Упоминаемые Пушкиным в «Бахчисарайском фонтане» кавалькады всадников, скорее всего — воспоминания биографические. Гости генерала Раевского не однажды отправлялись осматривать живописные окрестности Гурзуфа, а их ближайшие соседи из Суук-Су могли быть лучшими и осведомленными проводниками.
К началу XX века имение — собственность инженера-мостостроителя Владимира Березина, а после а после его смерти хозяйкой Суук-Су и появившегося тут одноименного курорта становится вдова инженера Ольга Соловьева. Отдыхали на курорте многие: Шаляпин, Бунин, Куприн… В 1912 году здесь около двух месяцев провел великий художник Василий Суриков. Во время пребывания на курорте им была написана прекрасная картина «Садко в гостях у морского царя». Полотно площадью 24 кв. метра создавалось для дворца Суук-Су [в нем размещалось казино] и украшала его многие годы [сгорела картина вместе с дворцом в Великую Отечественную войну]. Заглядывал в гости к Ольге Соловьевой даже император Николай Второй — как раз накануне Первой империалистической.
Не могу сказать, поднимался ли государь на башенку Крым-Гирея [говорят, она воздвигнута по проекту архитектора императорского двора Николая Краснова], — не осталось об этом никаких сведений, а вот мы как раз и направимся туда. Чтобы с высоты внимательно разглядеть и горы [в Крыму, кстати, пять полуторакилометровых [и более] вершин. Четыре из них находятся в районе Гурзуфа], и острова в море. И увидеть, наконец, пушкинское Лукоморье. Ну а в пути, чтобы не скучно было идти, я поведаю любопытную историю о том, что автором бессмертных «Трех мушкетеров» мог бы запросто стать… автор «Евгения Онегина».
[Фото из открытых Интернет-источников]
Гурзуфское Лукоморье с высоты птичьего полета
Улочка Гурзуфа
Фонтан Рахиль
Вход в тоннель, пробитый в Генузской скале
История 36-я. Мое открытие Лукоморья [часть 2-я]
КАК я и подозревал, Пушкин не мог не отразить в стихах очарования главной достопримечательностью Гурзуфа и Гурзуфской бухты — Аю-Дагом, Медведь-горой: «…Все чувства путника манит… И зеленеющая влага пред ним и блещет и шумит вокруг утесов Аю-Дага…» В самом деле, не очароваться невозможно этим не сформировавшимся вулканом [магма когда-то тут поднялась из недр земли, но на поверхность так и не вышла — мощи, наверное, не хватило]. Его название, кстати, на берегу пушкинского Лукоморья, куда мы и держим с вами, уважаемые читатели, путь, звучит на четырех [!] языках. Адам Мицкевич в своих «Крымских сонетах» также не забыл подчеркнуть: «Взойдя на Аю-Даг и опершись о скалы, /Я созерцать люблю стремительный набег /Волн расходившихся и серебристый снег, /Что окаймляет их гремящие обвалы». Десять баллов! Лучше не скажешь!
Меня, правда, при первом прочтении этого сонета, удивило орлиное зрение автора: разглядеть с 570-метровой высоты Аю-Дага «волн серебристый снег» невозможно! Хотя вид на море открывается с горы действительно изумительный. И всякий раз можно заметить со спины мишки-исполина мельчайшие изменения в природе. Вот море посветлело, заиграло на солнце, в его лучах вспыхнули озаренные словно бы каким-то внутренним светом острова-Адалары. А вот облака столь причудливые формы приняли над головой у тебя, что даже пошевельнуться боишься, чтобы не спугнуть красоту эту. А только-только стоит солнышку скрыться за облаками, как цвет моря резко меняется. Темнеет оно слегка, словно суровеет, лишь бирюзовая дорожка — от прорвавшегося сквозь краешек облака лучика бежит к Адаларам, а потом, перемахнув через них, расширяясь постепенно, уносится дальше, дальше… до самой Турции, может быть.