По-настоящему, а не понарошку, умерла авантюристка Жанна, предположительно, в 1823 году [по дургой версии, в 1826-м] и похоронена, вроде бы, была в Старом Крыму. Спустя же почти столетие, в 1918 году, офицеры-австрияки, пришедшие в Крым с германскими оккупационными войсками, тщетно пытались отыскать ее могилу. Для чего? Они предполагали [и, вполне вероятно, — небезосновательно], что ожерелье королевы Жанна де Ла Мотт забрала с собой на тот свет.
Ну, а в соседнем с домиком миледи урочище Артек жизнь продолжала фонтанировать: в 1832 году его купили Потемкины, а в 1875-м оно переходит во владение московского купца Ивана Первушина, основавшего в Артеке торговый дом «Первушин и сыновья». Дома торгового нынче, конечно же, нет, а вот дом купца Первушина сохранился — он в одноименном поселке находится, тоже у Аю-Дага. За короткое время Иван Александрович сумел наладить на артековских землях промышленное производство высокосортных сухих и десертных вин, что принесло ему заслуженную славу и официальный титул «поставщика вин к столу Их Величеств».
Сын Первушина вложил много сил и средств в создание так называемой «пушкинской аллеи», которую он намеревался провести по склонам и обрывистым утесам Аю-Дага до самого Партенита [он с другой стороны Медведь-горы находится]. Рабочие-турки, нанятые Первушиным, довели аллею до самых обрывов к морю и дальше работать отказались — после того, как один из них сорвался с круч и погиб.
Еще одной частью артековского урочища ко второй половине XIX века владел тогдашний директор Никитского ботанического сада Николай фон Гартвис, который дубликат почти каждого привезенного в Никиту растения высаживал в парке возле своего дома. Парк этот небольшой [называется он парком Гартвиста-Виннера] — около восьми гектаров. Произрастает в нем, как мне рассказывали, около 180-ти видов и форм деревьев и кустарников. Есть среди них и уникальные для Крыма. Первый — гигантский болотный кипарис, рванувший в поднебесье как раз за домиком фон Гартвиса. Я полагаю, в парке не было еще ни одного гостя, кто бы не задержался возле гиганта, не похлопал его по-дружески по теплой коре и не покачал бы при этом головой — надо же, мол, ТАКОМУ вымахать!
Чуть далее — еще один экземпляр кипариса болотного. Но уже поскромнее в размерах. А вдвоем они как бы «держат» парк Гартвиса, будто бы опекают его. По-иному и не скажешь.
Следующее памятное место в парке — камень Гайдара [он подальше от братьев-кипарисов]. Бывал ли тут известный писатель известной эпохи? Да, и не однажды. И даже в одном из своих рассказов камень артековский опсиал — в рассказе «Горячий камень». Другое название камня — Смотровой.
Выше камня — необычная аллея из кипарисов пирамидальных. Узкая и прямая, как стрела. Куда выводит она? К ровной бетонированной площадке, под которой находится семейный склеп бывших владельцев урочища — семьи фон Гартвиса. А прямо от склепа — просторная, но влажная, поляна с пальмами. И — тишина. Как перед входом в рай.
На западе, остается мне добавить, парк Гартвиса-Виннера граничит с глубокой балкой, по дну которой протекает река Артек, сбегающая почти к самой «голове» мишки-горы.
Не утомил я вас, читатели мои многотерпеливые, долгой дорогой и длинным рассказом? Спешу обрадовать вас: минуем Мертвую долину, начинающуюся сразу за мостом еще через одну артековскую реку — Суук-Су [что переводится как «холодная вода»] и больше нам некуда будет идти, кроме как на мыс Пушкина, о котором Федор Шаляпин так писал своим друзьям: «Есть в Крыму, в Суук-Су, скала у моря, носящая имя Пушкина. На ней я решил построить замок искусств. Именно замок. Я говорил себе: были замки у королей и рыцарей. Отчего бы не быть замку у артистов?»
В очередной раз в Гурзуф Шаляпин приехал в начале августа 1916 года. Здесь он разучивает партию короля Филиппа в опере Верди «Дон-Карлос», часто встречается с Константином Коровиным на его гурзуфской вилле «Саламбо» [сейчас в ней — дом творчества имени Коровина]. А годом ранее, как мне рассказала гостившая однажды в международном центре «Артек» внучка певца Лидия Йола Либератти Шаляпина, итальянка по происхождению, был пикник у Медведь-горы. И, когда стали сгущаться сумерки, Шаляпин запел. Пел о море, о рыбаках, которых с нетерпением ждут на берегу… Очарованная пением, владелица курорта «Суук-Су» Ольга Соловьева решила исполнить давнюю просьбу Шаляпина продать ему мысок, находящийся напротив Адалар. Ольга Михайловна уступила этот участок побережья за… один рубль. Документы о состоявшейся тогда сделке передал приезжавший вместе с Лидией Шаляпиной в «Артек» внук Соловьевой — профессор Сорбонны Георгий Соловьев, проживающий в Австрии.