Почему-то сожалею только о том, что Мила не знает, что свой парик я называю аплантой.
- Сказать, что это такое? - повторяет Мила. - Это волос шикарной брюнетки, с которой ты встречался.
Чувствую, как на нервной почве у меня начинает дергаться щека.
- Не твое дело, - устало сержусь я и быстро выхожу из комнаты.
Не могу понять: раскусила Мила мою апланту или нет? С одной стороны, ее предположение о том, что я покрасил волосы, есть не что иное, как свидетельство высокого качества апланты. С другой стороны, ее взгляд красноречиво говорил, что она догадалась. От этого предположения мне делается не по себе, бросает в жар. Нечего гадать. Срочно нужно искать другую работу, где без апланты меня не видели.
Родители после десятидневной разлуки встречают меня с радостью. А я рад тому, что они ни словом не обмолвились насчет моей изменившейся внешности. Только отец с едва заметной завистью в голосе произносит:
- Сынок, ты как бы с лица спал, осунулся. Пил, наверное, много. Или с девицами лишку дал. Я предупреждал. Во всем, сынок, нужна мера!
И еще сестра высказывается в том смысле, что у меня неопрятная прическа и неплохо было бы подстричься.
Пусть неопрятная, но все же прическа! Разве это не говорит в пользу апланты, о том, что я могу ее спокойно носить, не опасаясь разоблачения. В этот вечер я с особым удовольствием ужинаю и заваливаюсь на свою раскладушку пораньше, чтобы без помех обдумать план будущей встречи с Юлей.
Пришло время решительно с ней объясниться. Нужно, так сказать, расставить все точки над "и". Завтра или никогда! Либо пан, либо пропал! Или, как еще говорят, либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Завтра подойду к ней без головного убора. Подойду и прямо скажу о своем чувстве и желании с ней встречаться. Когда-то я нашел в себе силы для объяснения в любви другой девушке. Если смог тогда, смогу и сейчас.
От того, что мне предстоит, буквально захватывает дух. Невольно думаю о последствиях своего шага. В случае отказа немедленно увольняюсь с работы - раз, напиваюсь до бессознательного состояния - два и три - уезжаю из Москвы к черту на куличики. Устроюсь где-нибудь дворником и в полном одиночестве доживу до самой смерти.
Положительный исход, то есть вариант согласия Юли, я не рассматриваю в принципе. Зачем думать о том, что никогда, ни при каких условиях случиться не может.
Конечно, я лукавлю. Я верю в апланту. И, следовательно, в себя. Засыпаю с молитвой: я обращаюсь к апланте с просьбой помочь, не подвести. "А уж я тебя отблагодарю как следует", - думаю я.
Просыпаюсь среди ночи, как от толчка. Знаю, случилось что-то страшное, но что именно - не пойму. По комнате гуляет сквозняк. Голове холодно. Трогаю апланту. На месте ее нет! В нервическом припадке вскакиваю с раскладушки. Ногой наступаю на что-то колкое и жесткое. Это апланта! Лежит, несчастная и беспомощная, на полу! Видимо, во сне я нечаянно ее сдернул.
С самого начала у меня было ощущение, что тело мое не принимает апланту и отчаянно ей сопротивляется. Подумаю об этом после. А сейчас нужно спасать положение. Хватаю апланту и бегу в ванную, где припрятано все необходимое для ее переклейки. Мне повезло: родные все спали, и никто ничего не заметил. Можно только представить лицо мамы и отца, если бы они увидели мои волосы, валяющиеся на полу отдельно от меня. Об этом лучше не думать!
Ясно одно: встречу с Юлей нужно отложить до тех пор, пока мое тело не свыкнется с аплантой, чтобы исключить повторение подобной истории в будущем.
Часть 16. Не могу без нее жить.
Этот январский день выдался по-особому солнечным и морозным. Ровно три часа пополудни. Занимаю исходную позицию напротив подъезда театрального училища имени Щукина. С минуты на минуту должна показаться Юля. Сейчас решится моя судьба. Нет, я не сбегу, буду ждать до конца, потому как знаю: уйду - повторить все заново не смогу. Сегодня, именно сегодня должно все определиться! Конечно, Юля узнает меня. Она спросит, тот ли я парень, что убежал от них. Я отвечу:
- Да, это был я. Мне стыдно за свой поступок. Такое больше не повторится.
Скажу и признаюсь, что не могу без нее жить.
Отвлеченный мечтаниями, упускаю собственно момент выхода Юли из училища. Замечаю ее в трех шагах от себя. Она бросает на меня равнодушный взгляд и проходит мимо. Следую за ней.
Юля не узнала меня! На мое позорное бегство, стоившее мне стольких бессонных ночей, моральных и физических страданий, она даже внимания не обратила. Ей было все равно. Это означает, что как мужчина я ей не интересен. Возможно, я принадлежу к той несчастной категории мужчин, которых женщины не замечают в упор? Если это так, то мне ничто не поможет завоевать сердце Юли. Я зря сотворил апланту.
Терзаемый этими мыслями, я передвигаюсь в плотной толпе довольных и шумных пешеходов по Новому Арбату в пяти шагах от Юли. Из уличных колонок льется музыка: поет Элтон Джон. Собираюсь с духом догнать Юлю и напоследок высказать ей все, что у меня лежит на сердце.
- Я люблю тебя, Юля, - скажу я и тут же добавлю. - Прощай, любимая, навсегда!
На моем пути неожиданно возникает Мила.
По инерции продолжаю движение и несколько шагов волоку за собой не ожидавшую такого напора Милу. Она едва устояла на ногах.
- Стой! Да подожди же ты! Сумасшедший! Я вынужденно останавливаюсь.
- Тебя начальник вызывает. Пришла машина с лампами. Их нужно положить на склад. Ключи только у тебя.
Большой рот Милы растянут в глупой улыбке. Струпья на щеках светятся розовым светом изнутри. Она отвратительна. Я вырываю рукав и, увернувшись от нового захвата, ухожу от нее быстрым, похожим на бег шагом. Несколько шагов Мила бежит за мной.
- Ты куда? Тебя уволят с работы!
- Нет, нет, нет, - мотаю я головой.
- Что "нет, нет"?
- Нет! - кричу в лицо Миле и, грубо оттолкнув ее, бросаюсь вдогонку за Юлей.
* * *
Старый Арбат, как всегда, полон людей. Я неспешно иду по направлению к Садовому кольцу. Рядом со мной Юля. Выглядит она после занятий в своем театральном училище устало, но от этого она только милее. В очередной раз Юля приглашает к себе домой, в гости. Я опять отказываюсь.
- Почему? Папа и мама будут рады, - говорит она. - А уж дедушка как будет рад! Я уже всех предупредила о твоем приходе. Мама даже торт испекла.
- Зря. Нужно было со мной посоветоваться.
- Ну и...?
- Нет. При всем желании сегодня не получится.
Юля останавливается с поникшей головой. Это означает, что она сердится.
- В следующий раз, ладно? - говорю я, поправляя шапку на голове.
С Юлей я встречаюсь больше месяца, но еще ни разу она не видела меня без головного убора.
- Странный ты какой-то, - говорит она обиженно. - Все хотят с тобой познакомиться, а ты...
- И что тут странного?
- Не знаю. Это тебя нужно спросить. Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь. У тебя есть тайна?
- Есть, - вырывается у меня. Юля замирает. В ее глазах испуг.
- Я шучу, - смеюсь я.
- Как знаешь. А мне пора домой.
Юля не умеет долго сердиться. Через десять шагов мы опять общаемся как ни в чем не бывало. Мне легко с ней. Поражает ее абсолютная правдивость. Юля всегда говорит то, что думает. И все это отражается на ее лице. Ее эмоции правдивы так же, как и слова. В этом она похожа на большого ребенка. В ней чувствуется неприятие любой лжи. Мне кажется, столкнувшись с обманом, она сначала сильно удивится. В этом смысле мне нелегко хранить тайну своей апланты. Апланта ставит меня в невыносимое положение постоянного обманщика, обманщика поневоле, но от этого не легче.