— Вам нравится? — устало сказал устрашающего вида индеец, и устремил на девушку проницательный взгляд.
— Да! — спокойно ответила Ута, и потянулась к горшочку. Внезапно, индеец, схватил за руку девушки: «Ты говоришь на нашем языке?» — спросил он.
— Что? — испуганно произнесла она и, пристально вглядываясь в глаза торговца, силой вырвала покрасневшую руку из рук-тисков. — Что вы себе позволяйте? Как вы смейте прикасаться ко мне?
Потом Ута примиряющим тоном, — ей показалось, что обидела человека, сказала, — Извините, вообще-то, я машинально спросила! Ведь когда-то потерялась во время большого пожара. А сама из индейского племени, вот только не помню какого.
Человек молчал, какое-то время испытующе смотрел на Уту, потом вновь схватив руку краснокожей девушки, силой обнажил её плечо.
— Что вы делаете? — испуганно произнесла Ута. А наглый краснокожий «апачи», стал раздевать бедняжку прямо на глазах людей. Ута закричала:
— Что вы себе позволяйте? Я сейчас вызову полицию!
Но, люди, словно зомбированные, проходили мимо, не придавая значению происходящему. И Ута от безысходности замолчала, наблюдая за дальнейшими действиями наглого индейца.
— Пошли! — выкрикнул он.
Девушка невольно подчинилась гипнотическому голосу. Индеец повёл бедняжку за торговые ряды к дальней стенке, ограждающей маркатто от жилых кварталов. И «Апачи» начал раздевать испуганную насмерть Уту.
— Не надо, пожалейте, я сирота — молила она, но всё было бесполезно. Индеец раздел Уту
догола и уставился на низ живота. Девушка почти потеряла сознание от ужаса. Сейчас ее в лучшем случае изнасилуют, а в худшем…
Смутные воспоминания об отрубленных головах возникли в сознании, да и здесь на рынке пару раз мелькнули эти ужасные сувениры-тсандза. И все это происходило рядом с толпой безразличных людей.
Внезапно, разглядывая обнажённое тело Уты, индеец улыбнулся:
— Ты наша сестра, не знаю какого племени, но точно из кечуа, — перекинув взор в глаза испуганной девушки, мужчина так же спокойно, как раздел, стал одевать ее.
— Расскажи, что помнишь из прошлого — спросил «Апачи»…
Ута, с толикой страха присела на прилавок и, опустив голову, стала рассказывать всё, что случилось с ней задолго до этого дня.
…В тот несчастный, обжигающий солнцем день, выглянув из вигвама, Ута увидела сильное пламя, охватившее деревню. Девочка от испуга схватила младшую сестрёнку и побежала сломя голову. Ута описала, как выйдя из вигвама увидела сильное пламя, охватившее деревню. Она в испуге схватила ладошку младшей ее на два года сестренки и закричала: «Бежим», — потом только помнила, как неслась сломя голову, а рядом с ней, не обращая никакого внимания на детей, мчался ягуар со своим выводком и водяные крысы.
Даже крокодил не схватил ее за ногу, когда присела уставшая на упавшее дерево, которое оказалось кайманом.
Все животные спасались бегством.
Потом между ней и сестрой возникла масса тапира, который разъединил их руки, сестра оказалась на спине животного и тапир куда-то ее унес в неизвестность.
Ута осталась одна. Ей уже было всё — равно. Небо покрылось густым дымом, будто серые тучи нависли над землёй. Отчаянье заставило девочку остановиться, и вдруг, «тёплые слёзы жалости» посыпались с неба, расплёскивая дивную мелодию на обожжённые листья деревьев — и через некоторое время огонь проиграл дождю схватку. Девочка вернулась на территорию деревни, где виднелись лишь обгоревшие головешки хижин и вигвамов, а среди них несколько трупов, которых обнюхивали испуганные животные, страх проходил и сменился голодом. Ута незаметно пробралась к своему вигваму и среди мокрой золы нашла лишь любимую игрушку тсандзу. Она так к ней привыкла, даже не задумывалась, что это была когда-то голова человека. К голове девочка приделала к голове тело из тряпок и обращалась с ней, как с куклой.