С большим трудом мне все же удалось перекатиться на другой бок. Я перестал дышать, а сердце забилось в десять раз быстрее. Хотелось заорать, но я только смог безмолвно пошевелить сухими, потрескавшимися губами. Трое уродов ржали и придерживали Ингу, когда еще одно животное ее насиловало.
Вот только держать Ингу не было нужды, она не сопротивлялась. Пустые глаза неосознанно, без эмоций смотрели в мою сторону. Сознание девушки встретилось с главным страхом ее жизни и теперь просто отключилось.
Вдруг, буквально на пару секунд взгляд наполнился болью и пониманием, по щеке Инги медленно потекла слеза и вновь отрешение. Я почувствовал, как и мои слезные железы наполнились влагой. И я тоже потерял сознание.
Следующее пробуждение было такое же неожиданное и резкое. Вот только я уже был подвязан за руки к потолку так, чтобы мог косаться только носками ног поверхности пола. Меня окатили водой и я понял, что, на удивление, чувствую себя сносно и слышу все вполне отчетливо.
- Привели в чувство, гниду! – прошипел урод, который насиловал Ингу в первое мое пробуждение. Его я запомню навсегда.
- Слышь, сколько вас было, где остальные, почему вы здесь? – Начал спрашивать второй гад, которого так же запомню – он держал Ингу.
- Я тебя на лоскуты резать буду, тварь, - заорал первый и достал из-за пояса тесак. Как же примитивно играют!
- Вначале я отрежу тебе член, - начал я говорить замогильным голосом обращаясь то к одному, то к другому имперцу. – А тебе в седелищео засуну. Нет, не радуйся, не его член, ты своим рабочим корытом даже не почувствуешь его маленький отросток, а раскаленную кочергу…
Мою тираду прервал урод, который вначале хотел играть «хорошего полицейского», он бил меня с упоением, зло, не страшась убить.
- Да стой ты, - кричал его напарник, пытаясь оттащить от меня. – Сами же обезболивающее ввели, что бы в себя пришел, да и контуженный он, и крови много потерял.
Я прислушался к себе и понял, что ранен в ту самую ногу, которую «отлежал».
Дальше была попытка допроса, с моими оскорблениями, я не цеплялся за жизнь, а у них было очень мало времени. Может быть профи и смог бы что-нибудь узнать, но не эти, которые, как оказалось, были главными «мстителями» за всех тварей, перебитых Гном и Ингой они там чуть ли жребий не тянули.
- Мой император! – дверь в комнату отворилась и двое палачей низко в пояс поклонились, не делая попыток выпрямиться.
- Что сказал? – повелительным тоном спросил император.
- Может ты мне скажешь, главный урод, где Инга? – обратился я императору и двое его сопровождающих выдернули ножи, устремляясь ко мне, но были остановлены повелительным жестом.
- Мертва! Она сошла с ума, и я ее пристрелил, удостоил чести, как воительницу. Кто бы мог подумать, что Афина потеряет рассудок от парочки недомужиков, - император рассмеялся и его смех подхватили прихвостни.
Я же видел, что это лишь бездарная актерская игра. Но было уже все равно. Мне было уже вообще все равно. Только Инга делала меня человеком, который может чувствовать, сейчас же пришло понимание, что здесь я и останусь, не выйду из сарая. Но злорадствовал я от того, что императора переиграть получилось, как и Альянс – Видок будет хорошим правителем, или пусть ставит Сан Саныча, а сам воюет. Общине жить!
Что же по жалости к Инге – так нет его. И дело не только в том, что мы все давно свыклись с мыслью, что смерть всегда рядом, стали по большей части циничными и жестокими, а скорее в том, что я искренне посчитал: смерть для девушки не наказание, а избавление. Она столько пережила с грузом психологических проблем, только начала открываться и в этот еще только затянувшийся рубец от прошлой раны прилетел не менее сильный удар. Что было бы, выживи Инга, боюсь представить, а так… Скоро встретимся!
- Смысла со мной говорить нет, я буду только ронять твой авторитет, боли почти не чувствую – твои дебилы напичкали меня такими обезболивающими, да еще и морфин укололи, к тому же я научился боль терпеть, время такое. Можно и меня разговорить, но потребуется время, - выпалил я и уставился на императора, вблизи тот действительно казался властным, и даже ненавидя его лютой ненавистью, больше не было желания оскорблять этого человека.
- Жека, чего стоишь за дверью, иди сюда, ты же просил поговорить, - чуть более повысил голос император и отошел в сторону, а в комнату вошел мой друг.
- И ты, Брут! – отшутился я, так как хотелось просто орать, а за юмором иногда можно спрятать многие эмоции.
Как же я не смог этого гниду вычислить? И поведение Оксаны, его малолетки, и пытки над пленными, и притворное отношение ко мне. Правы те, кто говорит про незаметное бревно в собственном глазу. Но я всегда гнал от себя мысли с подозрением Жеки. Мы вместе встретили апокалипсис и выживали, я чувствовал себя должным ему.