Ученые
Действие повести "За миллиард лет до конца света" (1976) происходит в эмпирических параметрах пространства и времени - в современной ленинградской квартире. Даже телефонный номер главного героя отличается от номера телефона Бориса Стругацкого всего одной цифрой. Читатель должен чувствовать себя дома, вместе с обычным российским ученым, обдумывающим научную проблему жарким июльским днем середины 1970-х. Сюжет начинает развиваться, когда несколько ученых - специалистов в весьма различных областях знания - встречаются с необъяснимыми препятствиями и угрозами, долженствующими помешать им продолжить весьма перспективные исследования. По различным причинам они полагают, что находятся под воздействием абстрактной сверхцивилизации. Она защищает основы "гомеостазиса", не допуская человеческий ум проникнуть чересчур далеко. К концу романа только один ученый, математик Вечеровский, не ломается под давлением сверхцивилизации, будь то гипотетическая сила мирового гомеостазиса или вполне конкретная сила советских спецслужб (роман можно понять двояко). Вечеровский покидает своих неудачливых коллег и их семьи, собираясь продолжить свои и их исследования на Памире. Малянов, главный герой, напротив, ломается. Встретившись с решением противостоять сверхцивилизации - проявляющейся в шантаже на сексуальной почве, материальных лишениях, допросах КГБ и угрозе жизни сына Малянова (другой возможностью является конец Малянова как ученого и человека, борющегося за знание), он не видит иного выхода. Таким образом, не только пространственно-временные параметры жанра сужаются до настоящего, но и этические горизонты главного героя. У Малянова и его друзей можно обнаружить следы оптимизма и иронической уверенности в разумном социальном прогрессе, характерные для ученых персонажей ранних произведений Стругацких. В начальной сцене "За миллиард лет до конца света" Малянов характеризуется своим отношением к науке как к оригинальному призванию, а не как к бездушной профессии или к опасной игрушке в фаустовском духе. Его шутливое восхищение теоретической физикой выражено, в частности, средствами разговорных, "нежных" моделей речи. Он обращается к интегралу, над которым он работает, в юмористических, полуиронических уменьшительных формах: "Малянов Он принялся перебирать листки вчерашних расчетов, и у него вдруг сладко замлело сердце. Все-таки здорово, ей богу... Ай да Малянов! Ай да молодец! Наконец-то, кажется, что-то у тебя получилось." 64 Впрочем, теоретическому прорыву Малянова мешает серия разочаровывающих и пугающих "совпадений", не дающих ему закончить работу. Несколько коллег Малянова, специалистов в иных отраслях знаний, постигла та же судьба. Они вскоре убедились, что стали мишенями враждебной сверхцивилизации, по каким-то причинам желающей предотвратить научные открытия. Когда они обсуждают стратегию защиты (выпив несколько бутылок водки), один из них демонстрирует знание французского, говоря: "... А ла гер ком а ла гер". Весь диалог звучит вполне натурально, но читается двояко: транслитерированное кириллицей, "ла гер" повторяет русское слово "лагерь". Иными словами, "типичные" главные герои Стругацких все еще едят, пьют и шутят в промежутках между научными открытиями, но шутки стали мрачнее, отражая новое положение героев - маленьких людей, борющихся с превосходящими силами, чтобы отстоять свое чувство свободы и личной целостности в единственной области жизни, которую они могут назвать своей - в науке. В конце концов Государство - сверхцивилизация - контролирует даже это. Постепенно знакомый современный быт, которым живет главный герой, начинает демонстрировать сюрреалистические очертания. Еще один из коллег Малянова, находясь под невыразимым давлением, кончает той ночью жизнь самоубийством. По ходу нарастающих кафкианских событий Малянов обнаруживает, что его допрашивают как главного подозреваемого. После допроса он спасается бегством к соседу - за успокоением: "Слава богу, Фил [...] Они отправились на кухню. Все, что говорится о существовании Вечеровского, отделяет того от соседей и коллег. Его экстраординарный уровень жизни добавляет неизвестности сюжета, хотя он действует как одно из указаний на то, что сверхъестественные силы могут быть вовлечены в положение героев. Тот факт, что все, связанное с Вечеровским, превосходит нормальный советский уровень жизни, подчеркивает таинственный ореол, окружающий его, словно бы высокий уровень его одежды и домашнего хозяйства является материальным подтверждением его фантастического личного положения. Ясно, с другой стороны, что равенство между несоветским, западным, уровнем жизни (для любого российского читателя очевидно, что "на мировом уровне" относится к развитому, западному миру) и сверхчеловеком Вечеровским, ученым, устойчивым к угрозам и искушениям, который будет продолжать исследования свои и своих товарищей. С другой стороны, как раз для материального положения Вечеровского, где все "самого высшего качества на мировом уровне или несколько выше", подходит ситуация, что материальный, эмпирический мир подтверждает себя. Вне присутствия Вечеровского, в контексте повседневной советской жизни, непрошеные визитеры Малянова и мертвый сосед кажутся частью неудачной, но неизбежной цепи событий. На кухне Вечеровского события, свалившиеся на Малянова, выглядят невероятными и абсурдными. Впрочем, вся экстраординарность Вечеровского заключается в том, что он живет и работает на уровне своих коллег из Западной Европы или Северной Америки; этот разрыв между той нормой и положением советского интеллектуала позволяет проникнуть внутрь сюрреалистическому и фантастическому. Надлежит указать, что фигура "чужака" к середине 1970-х перестала быть непостижимыми "Странниками". Скорее, он является человеком, близким соседом и коллегой главного героя. В сюрреалистической ситуации, описанной выше, этот коллега начинает приобретать родовые характеристики "пришельца". В один из моментов Малянов замечает, что "у Вечеровского был совершенно нечеловеческий мозг". Другой момент: "Вечеровский И интеллектуальная доблесть Вечеровского, и его личные вкусы соотносятся с приписываемыми во всех биографических работах философу Николаю Федорову. Говорят, что Федоров, работавший в ведущей московской публичной библиотеке на протяжении 25 лет, знал не только заглавие и расположение, но и содержание каждой книги в библиотеке65. Его примечательное равнодушие к искусству и эстетике также отмечается всеми биографами. Некоторые иные "случайные" детали связывают тему "чуждого" в "За миллиард лет до конца света" с русским философом. У Малянова случается галлюцинация, при которой ему кажется, что в паспорте его жены значится отчеством Федоровна, а не Ермолаевна. Вечеровский собирается продолжать работу на Памире - в месте, исключительно важном для федоровского понимания космической истории: "Центром Наиболее важна, впрочем, теория Вечеровского, по которой несчастья ученых вызваны противопоставлением второго закона термодинамики и федоровским представлением об "общем деле" человечества. Идеология, выраженная в этом споре, утверждает, что цель человечества - подняться над природой; жить по природным законам хаоса и случая означает поддаться энтропии. Малянов резюмирует, говоря о теории Вечеровского: "Если бы существовал только закон неубывания энтропии, структурность мироздания исчезла бы, воцарился бы хаос. Но, с другой стороны, если бы существовал или хотя бы возобладал только непрерывно совершенствующийся и всемогущий разум, заданная гомеостазисом структура мироздания тоже нарушилась бы. Это, конечно, не означало бы, что мироздание стало бы хуже или лучше, оно бы просто стало другим, ибо у непрерывно развивающегося разума может быть только одна цель: изменение природы Природы. Поэтому сама суть Гомеостазиса Мироздания состоит в поддержании равновесия между возрастанием энтропии и развитием разума. Поэтому нет и не может быть сверхцивилизаций, ибо под сверхцивилизацией мы подразумеваем именно разум, развившийся до такой степени, что он уже преодолевает закон неубывания энтропии в космических масштабах. И то, что происходит сейчас с нами, есть не что иное, как первые реакции Гомеостатического Мироздания на угрозу превращения человечества в сверхцивилизацию. Мироздание защищается. Вот так примерно - не знаю уж, правильно или не совсем правильно, а может быть, и вовсе неправильно - я его понял. Я даже спорить с ним не стал. И без того дело было дрянь, а уж в таком аспекте оно представлялось настолько безнадежным, что я просто не знал, что сказать, как к этому относиться и зачем вообще жить. Господи! Малянов Д.А. версус Гомеостатическое Мироздание!" (С.74). Теория Вечеровского обеспечивает больше, чем просто "инопланетянина из машины", ввести которого авторы сочли необходимым для разгадки тайны и завершения сюжета. Характерно, что в "За миллиард лет до конца света" герои более чем готовы принять федоровские предположения Вечеровского как единственное логическое объяснение их положения. Их гуманистическая вера в научный прогресс оказалась несостоятельной в мире "гомеостатической" силы - явная аллегория на парализующую нехватку разделения Науки и Государства, на протяжении большей части советского периода. В этих (мета)физических обстоятельствах оживает извечное российское восхищение мистическими, синтетическими философскими системами. Оптимизм и вера, характеризовавшие ранних гуманистических героев Стругацких, перешли образу чуждого. Малянов, у которого остались только юмор и человеческая слабость, может только восхищаться силой и оптимизмом нового федоровского героя: "Несмотря на слегка истерический юмор рассказчика, "За миллиард лет до конца света" является одним из наиболее пессимистических произведений Стругацких. Авторы оказались неспособны согласиться со взглядами героев на решение проблемы. Неустрашимый ученый, который откроет Великую Точку Пересечения, - в лучшем случае федоровский сумасшедший, а в худшем фанатик, желающий превзойти границы собственной человеческой природы. С другой стороны, "человеческий" ученый, семейный человек и законопослушный советский гражданин, показан патетически бессильным в наше время, охарактеризованное Ханной Арендт как эпоха, в которую доминируют две силы - Науки и Государства (тоталитарного).