Всех, кроме одного.
Это был семилетний ребенок, оставшийся незамеченным взрослыми. Он все так же стоял чуть ниже на склоне холма, не отрывая взора от человека, распятого на кресте в центре.
Мальчик не плакал.
Выражение его лица выдавало злобу по отношению к спасителю, который все отдал другим, а ему досталось так мало. Это был Давид из Назарета. И о нем-то и будет наш рассказ.
1
Иерусалим, Иудея, год 37
Семь лет пролетело со дня казни галилеянина, о котором с тех пор ходили самые невероятные слухи. На третий день после положения в гроб его тело исчезло. Неужели оно было похищено его апостолами, как это утверждал Пилат? А если это так, как же тогда похитители отвлекли охранников, выставленных прокуратором перед голалом, огромного размера камнем, который был привален к входу в гробницу?
Первосвященник Каифа объяснял все просто: тело не было положено в гробницу. Иосиф Аримафейский и Никодим, опасаясь, что синедрион прикажет уничтожить тело, сочли, что лучше будет отнести его в другое место, в пещеру, о которой никто не знал. Возможно, оно было захоронено в Самарии или в Галилее, на которые не распространялось его влияние? Вызванные для пояснения два фарисея полностью отрицали это перед своими собратьями и представили весомые доказательства.
Тогда первосвященник приказал своим изощренным шпионам втереться в доверие к ученикам Христа, выдав себя за уверовавших в него. Но они не выведали ничего такого, что подтверждало бы его предположение. Хуже того, по утверждению апостолов, Иешуа являлся им множество раз, и не призраком, а как живой человек. Он преломлял вместе с ними хлеб. Бог воскресил их Учителя, вызволил его из объятий смерти, а тем, кто уверовал в него, было обещано, что однажды они дождутся такой же милости. И такого рода бредни распространились по всей Палестине.
На сегодняшний день секта Назарянина насчитывала свыше пяти тысяч членов. И хотя распятый не освободил Израиль, его приверженцы продолжали называть его мессией и крестить иудеев его именем. Простолюдины, не посвященные в содержание Писания, тем не менее оказались восприимчивыми к его толкованию, которое давали эти невежественные выдумщики, проповедовавшие любовь к ближнему. Каждый день появлялись новые обращенные, они присоединялись к этой отчаявшейся черни, готовой уверовать во что угодно.
По всем признакам положение было тяжелым. Угнетенный народ страдал от налогов, установленных Римом: во-первых, двойной прямой налог, на землю и подушный, а помимо него еще и налог на жилище, дорожная пошлина, акциз и десятина. Пятую часть урожая фруктов и изготовленного вина, десятую часть собранного зерна следовало отдавать цезарю. Неплатежеспособные иудеи брали в долг у местных сборщиков податей, закладывая при этом принадлежащие им земельные участки, и те, кто был не в состоянии погасить свой долг, теряли все. У них не оставалось другого выбора, кроме как попрошайничать у городских ворот или присоединяться к грабителям с большой дороги.
Нищета способствовала росту рядов зелотов, эти патриоты-фанатики вели непрерывную борьбу с оккупантами и не останавливались перед убийством иудеев, сотрудничавших с Римом. Они утверждали, что сами священники продажные, а значит, не имеют никакого права отстаивать Закон Моисеев.
Вероятность волнений была крайне высокой в 37 году, когда Иешуа из Назарета уже не было в живых. Рано или поздно неминуемо произойдет столкновение с империей, что было бы фатальным для Каифы и его нового протеже Савла Тарсийского, занимавшего должность начальника охраны Храма.
Дверь приюта распахнулась, и солдаты синедриона накинулись, как ураган, на спящих назарян. Стоя на пороге, Савл, низкорослый лысый бородач лет сорока, наблюдал за действиями своих подчиненных, отбрасывавших тени при свете горящих факелов. Пребывая в состоянии крайнего возбуждения, он подстегивал их фанатизм.
– Бейте этих еретиков, солдаты! Будьте той рукой мщенья Храма, которая сотрет с лица земли эту секту презренных!
Подчиняясь его приказам, люди в черных одеждах рубили на куски мужчин, женщин и детей. В этом кровавом месиве матери, ослепленные кровью и паникой, вопили, пытаясь спасти своих детей. Безоружные люди боролись за свои жизни, но кости и плоть едва ли могут противостоять стальным клинкам.
– Пускай негодование Всевышнего захлестнет вас! – взревел Савл, присоединяясь к этому побоищу. – Да настигнет вас его яростный гнев! Да будут ваши имена навечно вычеркнуты из списков живых!