Адель поначалу думала, что просто плохо видит без очков. Такое бывало и раньше, когда она на волне веселья и в тумане опьянения спутала автобус со слоном. Но сейчас, всмотревшись в рой, его черную, склизкую структуру пришла к неутешительному выводу, что все-таки сошла с ума. Живая туча заверещала десятками голосов, скрежетала и рассыпалась. Именно в этот момент Адель поняла, кто рвал в клочья истребители.
– Anges… – сказала она и ощутила легкий бриз подкатывающего безумия.
Она четко видела красные ореолы над головами существ в панцире из черного металла. Потусторонние создания рассекали воздух над Нью-Йорком с помощью механических крыльев, закрепленных за спиной. Военным удавалось сбивать их ракетами и пулеметным огнем, но летучих существ было слишком много, а по воздуху они метались так, словно хищные птицы. Ни истребители, ни системы противовоздушной обороны, порой просто не успевали за их скоростью. Ангелы, подобно воздушным гимнастам, кувыркались в полете, извивались в невообразимых позах, огибали огонь военных. Многие из них ползали по стенам ближайших строений, подобно насекомым. Их когти вонзались в бетон, словно в масло. Иногда ангелы собирались в рой, который мог за секунду обглодать истребитель, оставив от него лишь труху из авиационного алюминия и электроники.
Алексей ни на секунду не останавливался, ведь иначе их настигнет смерть. Он выбежал через брешь в контрольно-пропускном пункте, которую прорубило брошенной взрывом машиной. Русский быстро добежал до переулка, где должны были ждать подчиненные. Но джип и солдаты в нем были погребены под обломками зданий, что сложились друг на друга.
– Сука! – в бессильной злобе выругался мужчина. Он оглянулся в поисках транспорта.
Толпа выплеснулась на улицы и проспекты из всех зданий и баррикад. Люди стремились убежать от мест жутких аварий и очагов разрушений и пожаров. Уже никто не гарантировал им безопасность, ведь военные ничего не могли противопоставить неземному противнику. Солдаты старались обеспечить отход граждан, но обезумевшая толпа бушующим, неуправляемым потоком сносила все на своем пути. Люди просто не слушались бойцов, сбивали их сокрушительным прибоем. Военные сделали несколько предупреждающих выстрелов в воздух, чтобы хоть как-то вразумить толпу, однако это нисколько не помогло. Когда двух солдат затоптали, пули полетели в гражданских.
Алексей с горечью понимал, что мирным жителям некуда бежать. Люди единой массой переливались через разбитые машины и обломки зданий, сносились друг друга, исчезали в черных клубах дыма. Лишь изредка возникали жуткие картины прерванных жизней. Адель видела, как сотнями гибнут люди, затоптанные или задохнувшиеся в жуткой давке. Некоторые трупы, зажатые меж телами других горожан, успевали протащить ещё пару метров, прежде чем те сползали на землю. Крики и предсмертные стенания сливались с грохотом стрельбы и взрывов в демонический хор, воспевающий смерть. Они торжественно приветствовали ее, а она шествовала по красной дорожке из крови. Прошло всего пару минут, а Таймс-Сквер и прилегающие улицы уже устлало покрывало из трупов. Кругом сверкали вспышки взрывов. Они, подобно прожекторам над сценой, создавали эффект бушующей грозы, урагана истребления.
Алексею приходилось постоянно метаться из стороны в сторону, лишь бы не стать жертвой очередной шальной пули или куска взорванного самолета. Под его армейскими ботинками хрустело стекло, хлюпал талый снег вперемешку с теплой кровью. Сугробы напились ею, и белесые улицы вымазало в розовых, алых и бурых тонах. Страшные образы смерти теперь навсегда врезались в память Адель. Вот Алексей перескочил через чье-то обгоревшее тело, вот они пробежали мимо холодного трупа мальчика с пробитой головой. Видимо, кто-то сбил ребенка в творящейся неразберихе, а он упал, ударившись виском о бетонный осколок. Адель осмотрелась, чтобы найти родителей или случайного убийцу бедного дитя, хотя понимала, что это порыв скорее интуитивный, чем осознанный. Ребенку уже не помочь. Никому не помочь в набирающем обороты карнавале хаоса. Все кричали и, если не убегали, то бесцельно, поддавшись отчаянию и безумству, слонялись по улице. Такие люди уже приняли незавидную участь.
Бежать не имеет смысла – смерть рано или поздно тебя настигнет.
Люди, приняв, что в этом аду шансы спасти собственную шкуру преступно малы, даже не думали о том, чтобы оказать помощь кому-либо. У них не было ни времени, ни сил из-за ран, а порой даже возможности – так они думали и уверяли себя в правоте данных суждений. Мораль исказилась животным инстинктом, но поддерживать себя все равно было необходимо изобретением разума – логикой. Жестокой, бесчеловечной, прагматичной, как многим казалось. Такие люди верили до самого конца, что только страх станет их спасителем. Бездумное стадо, ревущее море людей, охваченных ужасом, не могло иметь сознания, не могло проявлять сострадания.