– Вот и наше убежище, – сказал Шонэс, пропуская вперед Адель.
Она неуверенно шагнула за толстенную дверь и тут же замерла, когда на нее наставили оружие четверо солдат в экзоброне. На русском они приказали ей поднять руки. Девушка не поняла слов, но все же выполнила приказ мошинально. Иномирянин не реагировал на военных, одной рукой он закрыл двухтонный люк. Послышалась последовательность глухих ударов закрывающихся магнитных замков.
– Опустить оружие. Это я, – приказал Таитэ по-русски, и солдаты немедленно подчинились.
– Шонэс! – воскликнула девушка. Она выбежала из-за широких спин вояк и бросилась к иномирянину.
Она оказалась ниже него почти на две головы и, обняла его, уткнулась лицом чуть выше живота. Коричневый свитер сидел на ней как мешок, каштановые кудри непослушно рассыпались на плечи, кучерявая челка чуть заходила на глаза.
Это была названная сестра Таитэ, Катя. Девушку он воспитывал еще в младенчестве, но с годами Шонэс не старел и вскоре называться ее отцом уже не мог. Хотя теплые, родственные узы это нисколько не пресекало.
– Ты ранен, – нахмурилась она, осмотрела руку Таитэ и перевела взгляд на Адель. – С тобой все хорошо? Не пострадала?
– Да, я… я в порядке, – немножко растерялась француженка.
– Алекс, какого черта происходит? – военные уже разошлись по углам просторного бункера, и показался Дин.
Давнишний друг Шонэса, в прошлом морской пехотинец, а до недавних пор психотерапевт, был растерян не меньше Адель. Дин с детства увлекался спортом: американский футбол, хоккей, плаванье, единоборства – талант во всех начинаниях. Результатом занятий и усилий стало атлетичное телосложение, ростом он не уступал Шонэсу, но был куда шире в плечах. Мускулистый и стройный блондин, сейчас чуть сгорбился, опустил плечи под тяжестью перенесенного потрясения. Он обладал голливудской улыбкой и ястребиным взглядом, но сейчас губы его дрожали, а взгляд ни на чем не задерживался дольше секунды. Дин ни в коем случае не был трусом, но мало какой храбрец сумеет держать себя в руках после встречи с силами Тьмы.
– Я со всеми поговорю, но сначала душ. – Шонэс прошел вглубь комнаты. – Катя, проводи Адель. Вова.
Один из солдат тут же обернулся.
– Решите, кто приберет за нами.
Офицер русской армии недовольно посмотрел на лужи сточных вод и коричневые следы на отполированном до стального блеска полу.
Адель проводили в одну из двух душевых кабинок. Первые минуты она стояла под водой, опустив голову, переводила дух. Девушка не была ранена, но воздух в городе так пропитался кровью, что тонкая ее пленка облепила кожу, и в воде перемешались багровые и коричневые тона. Они растекались в ней, словно туман, переплетались, закручивались в водовороте у стока. И, если грязь сточных вод душевые струи смыли быстро, то кровь неохотно отлипала от кожи. Она въелась в поры. Адель снова и снова умывала лицо жидким мылом, а багровых разводов в воде меньше не становилось. Кровь все не отлипала, будто это была несмываемая краска. Адель села на корточки и заплакала. Волосы облепили спину жирными щупальцами. Больше всего крови впитал именно они. Алые струйки лились по щекам месте со слезами. Адель просто хотела покончить с собой, но столкнулась с неприглядным ликом войны и смерти. Жалость к себе и бессилие раздавили ее, разнесли в пыль убежденного нигилиста внутри.
– Жалкая слабачка, – всхлипнула она и подняла руки. На запястьях родимыми пятнами смерти тянулись шармы. Две продольные линии служили горьким напоминанием о прошлых попытках пресечь собственное существование. – Ненавижу, – жалобно проговорила девушка и уткнулась в коленки. – Ненавижу себя…
Вода смыла кровь и грязь, водяной пар напился фруктового аромата жидкого мыла и геля для душа. Слезы кончились. Адель избавилась и от грязи чувств, что душили ее последние несколько месяцев. Слезы всегда помогали временно справиться с переживаниями, но никогда не изживали источник боли.