– А я наоборот слышал, что этих паразитов никто и не собирался вывозить, – встрял сосед водителя.
– Мы с вами? – на чистом русском спросил солдат справа.
– Нет, Сергей. Вы ждете внизу. Лишняя суматоха ни к чему.
Алексей посмотрел в окно.
Тем вечером небо над Манхэттеном искрилось в снежных завихрениях. Кипящая вуаль снега затопила остров электрических огней и стеклянных башен. Мелкие льдинки серебрились, переливались радужными цветами в городском неоне и накрывали квартал за кварталом пушистыми сугробами. Белесые пушинки налипали на окна, заносили дороги, мокрыми комочками врезались в лобовые стекла автомобилей и лица горожан. Неделя морозов заковала городские артерии во льду гладком, словно стекло. В нем картиной импрессиониста: размытыми красками и пятнами жидкого света отражался многоликий Нью-Йорк.
До прибытия армии столь нетипичные для мегаполиса холода где-то ускорили и без того бешеные ритмы города, а где-то остудили суету. Поток прохожих на улицах стал стремительней, ведь никто не хотел морозиться на улице, а автомобилисты привыкали к размеренному вождению по наледи. На борьбу со снежными барханами городские службы пустили всю снегоуборочную технику и людей. Работали в несколько смен, разбавляя и без того суетную беготню горожан своими стройными рядами. Машины с рокотом проносились по проезжей части и сметали сугробы на тротуары. Ряды тракторов и людей с лопатами спешно сгребали массы снега в самосвалы или просто в высокие горы. Но натиск стихии оставался неуемным. Город медленно тонул под слоями льдинок.
За пару недель Нью-Йорк из композиции серых красок, что озаряли ясными огнями голограмм и неоновых вывесок, преобразился в картинку с рождественской открытки. Покрытые инеем деревья, подобно хрустальным скульптурам сверкали и искрились в гирляндах. Небоскребы, обернутые в огни неона, сияли праздничными столпами. Оленята, зайчики и медвежата плясали на стеклянных и кирпичных фасадах, гигантские снежинки мерно вращались на фоне града из подарочных коробок, а образ Санта Клауса на санях перелетал с одного небоскреба на другой. На побледневших лужайках Центрального Парка возвели снежные крепости и горки. Захваченное зимой пространство рассекали протоптанные ньюйоркцами и гостями города тропы, да плавные линии лыжни. Застывшие в ледяном стекле пруды приспособили под катки, куда, невзирая на холода, все же приходили десятки любителей свежего воздуха и активного отдыха. Конные экипажи вначале зимы были особенно популярны среди туристов и влюбленных парочек – женщины, облаченные в шубы, словно баронессы позапрошлого столетия прижимались к довольным и розовощеким кавалерам.
Город под снежным покрывалом превратился в зимний этюд. Некоторые экскурсоводы и горожане любили пошутить о том, что нужно быть осторожным и не свернуть себе шею в попытке осмотреть все небоскребы Нью-Йорка. Сейчас же люди предпочитали вообще лишний раз никуда не смотреть, чтобы не раздражать солдат или полицию.
Хаотичный и свободолюбивый облик мегаполиса сочетал множество стилей: классику ар-деко, неоготику, модерн, экспрессионизм, эклектический боз-ар и современный хай-тек. И каждый из них буквально кричал о своей самобытности сквозь время. Алексей все больше погружался в изучение специальной литературы, что открывала ему все новые и новые облики города. Он свободно ориентировался в ворохе архитектурной терминологии, а потому умело выделял в непримечательном здании его первородную изюминку. Многоликие и изящные, многогранные и масштабные – немало зданий Нью-Йорка заслуживали звания памятника мировой архитектуры. Город пестрил десятками узнаваемых символов, что воспевали в американской культуре, транслировали ее величие на весь мир.
Часто сравниваемые неискушенными зрителями Эмпайр-стейт-билдинг – та самая башня, чей образ увековечили в фильме «Кинг-Конг» – и Крайслер-билдинг двумя гигантами ар-деко возвышались над улицами Манхеттена. Монументальные шпили восхищали горожан, мгновенно привлекали внимание туристов своим величием. В этот зимний вечер они сияли, словно копья белого света. Кафедральный собор Святого Патрика, который не раз встречался в трилогии «Крестного Отца», будто взрыв из прошлого – настоящая ода средневековью. Он неоготическим замком пронзал железобетонное сердце города. Музей современного искусства имени Соломона Роберта Гуггенхайма, который Алексей просто не мог не сравнить с чашечкой кофе, отголоском модерна завлекал новых посетителей в выставочные залы.