Дин разбирался в тренировочном процессе. Именно поэтому за два месяца он умудрился набрать пятнадцать килограмм сухой мышечной массы. К тому же именно физические нагрузки помогали ему пережить ужас вторжения. Если Шонэс знал, что большую часть населения планеты уже принесли в жертву, его подопечные только догадывались, в какую пустыню превратилась планета. Незнание только сильнее съедало изнутри. Американец не жалел себя, тренируясь по шесть раз в неделю.
Когда в зал вошел Шонэс, Стивенс выполнял жим лежа, пока один из матросов его подстраховывал.
– Не утомился? – поинтересовался Таитэ, когда американец поставил снаряд на стойку.
Дин на ломанном русском поблагодарил товарища, размял плечи и встряхнул мускулистыми руками, на которых проступили вены. Еще до вторжения Стивенс отличался фигурой античного бога, но сейчас он довел ее до нового совершенства. Грудные мускулы выглядели так, будто их не прострелить из крупного калибра, а руки Дина не вызвали сомнений в том, что он сможет согнуть железнодорожную рельсу.
– Мы скоро приплываем, – с легкой отдышкой сказал Дин. – Хочу быть в форме.
Дин перешел на наклонную скамью и взял пару гантелей по двадцать шесть килограмм. Теперь он выбрасывал их вверх вместо штанги.
– Я не исключаю чрезвычайных ситуаций. Поэтому не переутомись.
– Согласен, – Стивенс говорил на выдохе, когда поднимал гантели, – фух, нет гарантий, фух, что там, фух, не случится, чего-то непредвиденного. – Он бросил гантели на пол. – Я не буду мертвым грузом. И не хочу, чтобы со мной нянчились.
– Дин, мы уже это обсуждали, – Шонэс поморщил лоб. – Реальную защиту даю только я и Катя.
– Кейт хрупкая девушка, и она не солдат, Алекс, – возражал Дин.
– Она всю жизнь готовилась, Дин.
– К чему? – развел руками Стивенс. – Она прекрасный медик, да. Что-то там умеет колдовать. Но, черт возьми, я видел, на что способны эти машины, демоны или как там их.
– Но ты не видел, на что способна она, – настаивал Таитэ. – Искусство Даримана, которому ее обучили – не простые фокусы.
– Позволь мне хотя бы взять оружие. Чтобы я смог отвлекать этих тварей в случае заварухи.
– Хорошо. Я подумаю. – Таитэ поднялся. – Вы трое одинаково важны. Я знаю, что ты отличный солдат, Дин. Я ознакомлен с твоим личным делом. И мы дружим почти десять лет. Но это не та война. Ты жмешь от груди сто сорок килограмм. Я могу выжать две тонны, бегать со скоростью спорткара, пробивать кулаком бетон, – Шонэс поднял левую руку, – и даже меня чуть не убили. Мы пребываем через несколько часов, так что не засиживайся.
– О, снова с гостинцами? – воодушевленно произнесла Катя. Она села в своей скромной кровати и отложила на тумбочку книгу.
– Сегодня скромно, – буркнула Адель. – Пара шоколадок.
– Здорово-здорово! – обрадовалась Катя. Она вскрыла одну плитку и с наслаждением промычала, когда молочный шоколад растаял во рту. – Обожаю этот шоколад!
– Удивительно, как ты еще не растолстела, – угрюмо проговорила Адель.
– Искусство Даримана отнимает много сил, – промурлыкала Катя. – Ты какая-то мрачная.
– Я всегда такая, – Адель отвернулась от подруги.
– Ну я же вижу, что нет. Ну поговори со мной, полегчает.
Француженка зажмурилась. Изливать душу она не любила, считала, что проблемы есть только у слабых. К психологу она ходила только, чтобы притупить фобию. Но каждый раз открытая душа Кати, тепло в ее словах и искреннее сочувствие, пробивали броню затворничества Адель.
– Merde, – процедила девушка и повернулась к подруге. – Все твой брат. Он мне отца напоминает.
– Шонэс хороший человек.
– Вытри шоколад со щеки, sale type[2], – буркнула Адель. – Я знаю. Но все равно бесит.
– Шонэс был мне ближе родного отца. Если папа вечно меня тренировал, готовил к вторжению, относился, как к оружию, Шонэс видел во мне несчастного и одинокого ребенка.