Как бы то ни было, до Верумского Университета Прикладных Наук друзья добрались без происшествий. Авиамобиль пролетел над одним из крупных парков города и приземлился на платформу, огибавшую крупную скалу. Аарон аккуратно посадил машину на широкую площадку. Короткие крылья транспорта, расположенные под багажным отделением, сложились, а из-под платформы показались магнитные подушки и надежно закрепили транспорт на парковочном месте.
Покинув авиамобиль, ребята прошли по металлическому оободку посадочной платформы и ступили на каменную аллею. Над тропой, что была выложена мраморными плитами, по обеим сторонам возвышались колонны и деревья, играющие на ветру золотой листвой. Они будто бы встречали гостей Университета и вели их по тропе ко входу в учебное заведение. Также направляющими линиями в общей композиции аллеи служили невысокие кустарники, которые последние несколько дней ярко цвели. Белые и розовые лепестки их цветов срывал ветер и стелил красочным ковром на белесой тропе. Оконечность аллеи венчала высокая арка с искусным барельефом и портиком. Она же вела в парк, над которым нависало монументальное здание университета.
Белокаменный замок в авлическом стиле стенами с портиками и куполами вырастал прямо из скальных массивов горы Аршахин. Несколько тысячелетий назад это был действующий вулкан, крупнейший на Веруме. Однако стараниями ученых геоформистов огнедышащего исполина сначала усыпили, а затем и вовсе обескровили. Освободившиеся от магмы полости базальтовых масс символом верховенства науки над природой заполнили залы будущего университета.
Дворец с тысячелетней историей практически нависал над полукруглым плато с парком, где в перерывах отдыхали студенты, а иногда даже занимались на семинарах. Кое-где были отдельные зоны с ковриками, на которых учащиеся могли комфортно прослушать целую лекцию. Фасад института повторяющимися элементами: куполами, башнями и фронтонами – спиралью обнимал покоренный вулкан. На витражах и окнах ярко играли отражения и блики утреннего Линара, переливаясь музыкой радужных цветов. В восточной части плато располагался небольшой студгородок с библиотеками, театрами и общежитиями для пяти тысяч студентов-иномирян. Однако наиболее впечатляющей частью университета по праву считался амфитеатр-стадион на десятки тысяч мест, который находился в жерле опустошенного вулкана.
– Вот, проклятье, – шепотом выругался Аарон.
Так он отреагировал на девушку в черном пиджаке и длинной юбке, украшенной плывущими рисунками цветов. Она сидела на скамейке за аркой аллеи. Лиара враждебно посмотрела на Аарон усталыми, покрасневшими от слез глазами. Всего за несколько мгновений злость захлестнула ее всю. Лиара вскочила и быстро направилась к Аарону.
– Лиара, послушай, я виноват…
Девушка сжала кулаки, волосы ее распушились, словно шерсть разъяренного хищника.
– Да пошел ты! – воскликнула она и следом отвесила Аарону пощечину.
Удар был такой силы, что юноша отвернулся. Сияющее лицо его помрачнело.
– И все равно мне не так больно, как тебе, – тоскливо произнес он. На его щеке алел красный след от ладони Лиары, но Аарон смотрел на нее с сожалением и полным сознанием своей вины.
Лиара замахнулась для новой пощечины, но смилостивилась и просто прошла мимо, растолкав друзей Роусэ.
– Надеюсь, тебе правда было больно, – с довольным видом произнесла Нирая, продолжив путь к главному порталу университета.
– Достаточно, – процедил Аарон, поглаживая щеку.
Шонэс вздохнул. Он так часто наблюдал подобные сцены, что не мог понять, как вообще Аарону удавалось втираться в доверие к девушкам. Безусловно, его открытая и дурачливая душа располагала к себе. Но такую манеру вряд ли можно назвать выдающимися навыками соблазнения. В младших классах Аарон участвовал в ораторских дебатах, хотя и непродолжительно. Ему быстро наскучили словесные состязания, поскольку в своей категории он не нашел достойного соперника, часто зевая от скучных тем и вялотекущей дискуссии. Параллельно с этим старший брат Шонэса увлекся соблазнением девушек, чем не на шутку заинтересовал болтливого Аарона. И вот с упорством, достойным лучшего применения, они знакомились с десятками девушек каждую неделю. Ринэс называл их счастливицами. Высшим пилотажем у соблазнителей считалось знакомство с девушкой и занятие с ней любовью в тот же день. Только одному Аарон не научился – грамотно расставаться со своими «счастливицами». Шонэс предполагал это потому, что Роусэ попросту никого из них не любил. Более того, даже не считал подругами, относился к ним как к предмету повышения самооценки, потребительски.