Айн РЭНД
Апология капитализма
Александр Эткинд
Non-fiction по-русски правда
В силу исторических причин, главной из которых была государственная монополия на клевету, либерализм в России ассоциируется с мягкотелостью и уступчивостью. Такое понимание искажает как идеи классического англосаксонского либерализма, так и дела российского прошлого и настоящего. Сегодня легко забыть, что победившая идеология — либерализм и его русское ответвление — формировалась в неравной борьбе против господствующих идей. В Англии то был меркантилизм колониальной эпохи, в России этатизм всех цветов, белый и красный. Айн Рэнд удалось застать историю в момент, когда либеральные идеи еще имели критический, а в иных местах опасный характер. Это придало ее текстам энергию, которой сегодня впору завидовать. В своих скандально известных сочинениях она совместила обе протестные традиции, англосаксонскую и российскую, в сильной, даже экстремальной версии либеральной философии. Но сначала несколько слов о судьбе Айн Рэнд.
Алиса Розенбаум родилась в Санкт-Петербурге в год первой русской революции. Несмотря на еврейское происхождение, ее отец, местный аптекарь, смог дать дочери отличное образование: в женской гимназии Алиса училась вместе с Ольгой Набоковой, сестрой писателя. В 1924 году она окончила университет, который нынче называется Герценовским, по характерной специальности, «социальная педагогика». Потом водила экскурсии по Петропавловской крепости, а потом подала документы на выездную визу. Рассказывая об этом, я чувствую странное узнавание: на моей памяти все так и происходило с ее тезками, родившимися полвека спустя в той же «стране чудес». В отличие от многих, Алисе повезло, в 1926-м через Ригу она добралась до Нью-Йорка. Ей был двадцать один год. Мать и отец Алисы остались в отказе. Они умрут в Питере во время блокады.
В полуразрушенном университете Алиса Розенбаум была студенткой религиозного философа Николая Лосского. Осенью 1922-го профессор уехал из России; если его лекции успе произвести впечатление на юную Алису, оно было негативным. Вслед за Соловьевым и основным руслом отечественной традиции, Лосский верил в скорый рай на преображенной земле. Вместе с Бердяевым и другими современниками он воспринимал русскую революцию как начало предсказанной метаморфозы. Философы не сразу заметили, что царство Божие запаздывало с осуществлением, а заметив, продолжали учить об отложенном преображении. Даже в относительно благополучном, тоже американском конце своего пути Лосский продолжал верить: «весь исторический процесс сводится лишь к подготовлению человечества к переходу от истории к метаистории, то есть "грядущей жизни" в царстве Божием».[1] Подобные и, вероятно, более горячие речи в холодных аудиториях революционного Петрограда выработали аллергию к мистическим планам преображения души и тела. Бывшая студентка Лосского прочно ассоциировали неоплатоновскую мистику с советским режимом. «В сегодняшней культуре доминирует философия мистицизма-альтруизма-коллсктивизма, следствием которой является сильное государство в разных его формах: коммунистическое, фашистское или так называемое государство всеобщего благосостояния» — так много лет спустя Айн Рэнд определяла своих врагов.
Она писала философские трактаты и журналистские памфлеты, но знаменитой ее сделали романы[2]. Начиная с первого, Мы, живые, Алиса Розенбаум взяла псевдоним Айн Рэнд. Как она объясняла своим читателям, чье поколение ездило в СССР, как мусульмане ездят в Мекку, Мы, живые написан человеком, «который действительно жил под властью Советов». Законченный в 1934 году, роман допечатывается до сих пор. На английском продано два миллиона экземпляров; жаль, потомкам его героев этот роман известен куда меньше. Героиню зовут Кира Аргунова. Она сильная красивая девушка, землячка и ровесница автора. Кира поступает в Технологический институт, участвует в собраниях комсомольской ячейки и сходится с сыном царского адмирала, расстрелянного большевиками. Вместе они пытаются бежать за границу, но их берут посредине Финского залива. У Левы развивается чахотка. Чтобы спасти любимого, Кира отдается Андрею, начальнику следственного отдела ГПУ. Так завязывается любовная интрига нового типа. Беря деньги у Андрея, Кира лечит Леву, но ее все больше притягивает чекист. У того свои неприятности, его обвиняют в троцкизме. Накануне последней чистки он предлагает Кире бежать за границу, но она не может бросить больного Леву. Выслеживая своих врагов, Андрей арестовывает нэпмана Леву, которым партийные боссы, увязшие в коррупции, прикрывают финансовую аферу. Так мужчины Киры узнают друг о друге. Что делать? — спрашивает в таких случаях русская литература. Андрей освобождает Леву и кончает с собой. Лева бросает Киру. Та пытается пересечь латвийскую границу, и ее подстреливает часовой. Она истекает кровью, ночью на снегу в белом платье.