Не очень хотелось идти туда и еще по одной причине: чувствовал, не сдержусь и спрошу преподавателей, не их ли питомцы в свое время не давали прохода советским женщинам, провожающим своих детей в расположенную неподалеку нашу школу. Ругань, оскорбления и даже физические действия стали обыденной нормой поведения этих еще не оперившихся, но по–взрослому наглых юнцов. Может быть, еще раз попытать счастья в обычной «паблик скул»?
Искать такую пришлось недолго. Школа № 19, что на перекрестке 1–й авеню и 12–й улицы Манхэттена, во всех отношениях «самая средняя»: на городских контрольных тестах в последний раз она заняла 340–е место (всего в Нью–Йорке 614 таких школ). В новом учебном году в школе на сто учащихся больше и на три учителя меньше. За неимением средств пришлось даже сократить охранника. И все же ей повезло: она не вошла в число тех четырнадцати школ, о закрытии которых по финансовым соображениям объявили городские власти, но урезанный бюджет давал знать о себе. По словам побывавшего там местного репортера, «преподаватели деморализованы страхом в любое время лишиться работы и ощущением, что они служат посудой разового пользования». Красноречиво, но все же я решил посмотреть сам.
Открывая дверь школы, невольно увидел наклеенное на ней объявление: «Внимание, родители! В городе свирепствует героиновая эпидемия, все больше подростков попадает в сети торговцев наркотиками. В этом году армию наркоманов пополнили сотни школьников. Волна наркотической стихии свирепствует и в нашем районе. В случае каких–либо подозрений немедленно связывайтесь с полицией». Одна проблема наслаивается на другую.
Памятуя об опыте посещения бруклинской школы, пошел прямо на второй этаж к директору Мартину Шапиро. Представился, как положено, известил о своих намерениях познакомиться со школой. На лице у мистера Шапиро удивление боролось с растерянностью, растерянность — с сознанием того, что вести себя надо корректно.
— Знаете, вот вам телефон, звоните и просите о’кей на интервью у моего начальства, — вымолвил наконец директор. — Без него я ничего не могу решить. От меня это не зависит…
В отличие от лаконичного Мартина Шапиро районное начальство, к которому я обратился с той же просьбой в тот же день, выяснило доподлинно не только какую газету я представляю, но и зачем мне все это нужно. Выяснив, обещало сообщить свое решение в самое ближайшее время. Трудную я им поставил задачу!
Проходил месяц за месяцем, но мне так и не удалось получить разрешения и от того районного начальства, которому подчинялся Мартин Шапиро, и от двух других, куда я обращался с аналогичной просьбой. Не скрою, в одном случае открыто намекнули на явное несоответствие между официальными заявлениями правительственных властей о якобы широких возможностях контактов для советских журналистов в США и реальностью. В других — в ответ удостаивали лишь недоуменными взглядами и молчанием, явно давая понять, что его нельзя принимать за согласие.
И все же нет худа без добра. Накануне Нового года я неожиданно получил почтовую открытку с приглашением на детский рождестьенский праздник. По стечению обстоятельств просили приехать в тот же бруклинский район, где находится школа № 33.
Когда я приехал, празднество было уже в самом разгаре. Резонируемый под навесом катка гвалт детских голосов упорно не затихал, даже когда время от времени хор школьников громко исполнял свои незатейливые песенки. Огромная елка посредине катка вспыхивала попеременно гирляндами разноцветных лампочек. Высоченный детина в одеянии Санта–Клауса выделывал на коньках головокружительные пируэты, то ли демонстрируя свое мастерство, то ли пытаясь удержать на себе бороду, за которую дергали мальчишки. Видимо, чтобы облегчить его бремя и дать ему передышку, отвлекали внимание детей своими номерами фокусники и клоуны.
Вскоре настал тот самый момент, которого с нетерпением ждала детвора, — раздача подарков. Несколько поутихнув и выстроившись в очередь, один за другим ребята подходили к группе взрослых, где какой–то подросток вручал каждому рождественский презент. Довольно многочисленная для такого, казалось бы, ординарного случая группа репортеров, оттеснив в сторону Санта–Клауса, запечатлевала событие на пленку. Последнее обстоятельство заинтриговало, и я поинтересовался у стоявшего рядом мужчины, кто же эти благотворители.
— Нет, вы серьезно? — удивился он. — Да ради этого момента все и делается. И гулянье, и подарки устроены на пожертвования семьи миллионера, строящего политическую карьеру. Его внук и раздает подарки. Будьте уверены, завтра об этой церемонии взахлеб напишут все местные газеты.