— Выспаться ты, во всяком случае, успеешь, — ответил отец. — И я очень советую тебе тотчас же идти в постель: дорога-то предстоит дальняя!
Долго в эту ночь не мог Коля уснуть: все думал об аэроторпеде профессора Брауна, о далеких таинственных мирах, о полетах в безвоздушное пространство.
А когда сон, наконец, смежил глаза его и подхватил его в свои объятия, Коля с головокружительной быстротой понесся, в великолепной аэроторпеде, прямиком на Марс.
АППАРАТ СМЕРТИ
Было это 12 сентября 1943 года.
Вождь рабочей парии Ричард Грин дописывал передовую статью для очередного номера «Социалиста», когда ему подали визитную карточку.
«Инженер Эрвин Прайс» — прочел он на ней. Внизу карандашом было набросано: «по чрезвычайно важному делу».
Через минуту Эрвин Прайс сидел перед Ричардом Грином.
— Я изобрел аппарат, с помощью которого можно на расстоянии 200 километров убивать любое живое существо! — с места в карьер начал он. — Я проделал многочисленные опыты над животными — и всегда с успехом. Полагаю, что мой аппарат мог бы оказать ценную услугу вашей партии.
Ричард Грин открыл ящик с сигарами и, когда оба закурили, спокойно сказал:
— Продолжайте!
Инженер пустил к потолку клуб дыма и продолжал:
— Не мне вам говорить, как трудно стало делать революции. Правительства располагают такими чудовищными военными и техническими возможностями, что могут в корне подавить всякую попытку восстания. Какой-нибудь дюжины бомб, начиненных ультра-экразитом и сброшенных с аэроплана, достаточно для того, чтобы парализовать любую революционную армию. При таких условиях бесплодны все революционные призывы и боевые лозунги. В этом вы, надеюсь, согласны со мной, мистер Грин?
— Продолжайте! — невозмутимо отозвался тот.
— Изобретенный мной аппарат может дать революционерам огромное преимущество над противником, — продолжал несколько обескураженный инженер. — Технике правительства они смогут противопоставить свою собственную. Вы меня понимаете, мистер Грин?
— Продолжайте! — все с той же невозмутимостью уронил тот.
Инженер нервным движением стряхнул с сигары пепел.
— Вы, мистер Грин, по-видимому, не доверяете мне. И хорошо делаете, — иначе вы были бы плохим революционером. Но ваше недоверие меня не смущает: я знаю, мы все же столкуемся. Итак, я продолжаю: с помощью моего аппарата можно просто-напросто устранять угнетателей народа, притеснителей трудящихся масс и как еще они на революционном языке называются. Устранять бесшумно и анонимно, так сказать. Прежде террористические акты требовали со стороны революционеров очень сложной подготовки и сопряжены были с большим риском, причем часто кончались неудачей. С моим аппаратом все просто; никакого риска, успех обеспечен. Например: ваша партия с полным основанием ненавидит захватившего у нас диктаторскую власть генерала Урбана. Это роковой для страны человек, которого желательно было бы устранить. Я знаю, ваша партия в этом очень заинтересована. Не правда ли, мистер Грин?
— Я вас слушаю! — обронил тот, передвинув сигару с левого утла рта в правый.
Инженер вздохнул.
— Трудно с вами, мистер Грин! Вы, я вижу, не верите ни одному моему слову. Хотите, я продемонстрирую силу моего аппарата? Кого из противников вы хотели бы устранить? Генерала Урбана? Министра внутренних дел? Начальника столичной полиции?
— Начнем с малого! — заговорил наконец мистер Грин.
— Если хотите продемонстрировать силу вашего аппарата, устраните начальника Бредлайнской тюрьмы.
— По приказанию которого истязали политических заключенных?
— Да. Сделайте это, — тогда поговорим.
— Хорошо.
Инженер встал.
— Завтра в 10 часов утра он умрет!
— Посмотрим.
И мистер Грин проводил гостя до дверей.
Вечерние газеты следующего дня сообщили о загадочной смерти начальника Бредлайнской тюрьмы. Она представлялась тем более непонятной, что это был человек во цвете лет, совершенно здоровый, вдобавок атлетического сложения.
Смерть настигла его в тот момент, когда в своем кабинете он отдавал приказания подчиненным. Не закончив начатой фразы, он вдруг бессильно откинулся на спинку кресла, лицо его стало багрово-красным, а потом мертвенно-бледным, руки упали вдоль тела, глаза закрылись — и все было кончено.
«Можно было бы подумать, что его сразила молния!»
— резюмировал свои впечатления присутствовавший при его смерти старший надзиратель.
Медицинское исследование не дало ключа к разрешению загадки. Следственная комиссия подвергла тщательному допросу весь тюремный персонал, обыскала тюрьму сверху донизу, но ничего не добилась.
Вечером того же дня инженер Эрвин Прайс опять сидел у мистера Грина.
— Теперь вы убедились? — спросил он, с трудом скрывая свое торжество.
— Да, работа чистая! — отозвался мистер Грин.
Он с минуту молча пускал к потолку клубы дыма.
— Вы хотите продать свой аппарат?
— Нет! — заволновался инженер. — Я не преследую в данном случае материальных выгод. Если я пожелал, я мог бы получить за него миллионы. Правительство охотно купило бы мое изобретение. Представьте себе, в самом деле, что военное министерство имеет в своем распоряжении мой аппарат. В случае войны, главный штаб мог бы без труда убивать, одного за другим, главнокомандующего неприятельских сил, командующих отдельными армиями, корпусами, дивизиями и т. д. Война была бы быстро окончена, — окончена без танков, ядовитых газов, смертоносных бомб.
— Да, вас осыпали бы золотом! — согласился мистер Грин. — Каковы ваши конкретные предложения?
— Я ненавижу гнет во всех его проявлениях, — и с радостью предоставлю свой аппарат в распоряжение вашей партии.
— А почему вы лично..?
— Я предпочитаю работать над новыми изобретениями.
Беседа затянулась далеко за полночь. Инженер Прайс научил мистера Грина пользоваться аппаратом.
Когда он уходил, мистер Грин горячо пожал ему руку.
— Открыть окна? — спросил мистер Грин.
— Не к чему! — ответил инженер Прайс, который возился у аппарата. — Ток этот проникает не только через стекла, но и через самые толстые стены.
Как фотограф, готовящийся к съемке, он взглянул через стекло во внутрь аппарата.
— Итак, мы сегодня устраняем генерала Урбана? — спросил он. — Вы уверены, что он в эти часы сидит в своем кабинете?
— Да. Если б он вздумал сегодня изменить своей привычке, мне дали бы знать по телефону.
— Прекрасно. Расстояние до его кабинета я измерил с большой точностью. Остается только пустить ток.
Генерал Урбан просматривал в это время в своем кабинете бумаги. Над одной из них он долго сидел, сердито хмуря брови. Потом он позвонил.
— Соедините меня с министром внутренних дел! — приказал он торопливо вошедшему и стоявшему в почтительной позе адъютанту.
— Слушаю-с!
Минуту спустя генерал Урбан сердито кричал в телефон:
— Безобразие! Этих господ надо просто-напросто посадить под замок! Что? Общественное мнение? Наплевать! Я не жела…
Генерал вдрут дернулся и уронил телефонную трубку. Широко раскрыв рот, он схватился рукой за горло. Он хотел крикнуть, но не мог и замертво отвалился на спинку кресла.
Через четверть часа во все концы земного шара понеслась по эфирным волнам весть о страшной и загадочной смерти всесильного диктатора.
Место генерала Урбана занял его ближайший сотрудник, генерал Блэкстоун.
— Тут какая-то дьявольская интрига! — гремел он на спешно созванном совете министров. — Это все козни революционеров! Я с ними рассчитаюсь!