Амелио горячо доказывал, что Apple способна самостоятельно преодолеть кризис, в то же время постоянно подчеркивая, что не возражал бы против объединения, если бы дела компании были в полном порядке. "Я считаю, имело бы смысл вступление Apple в справедливый, равноправный альянс, — выдвигает он свои аргументы.— Это было абсолютно разумное, логичное решение. Я воспользовался обычным, стандартным путем: пришел на совет, изложил свою точку зрения и показал пути, с помощью которых мы сможем выкарабкаться. Логично для начала продумать стратегию, а уж потом искать пути ее воплощения, в том числе возможность слияния с кем-нибудь. Вы же не станете ставить все с ног на голову, с воплем кидаясь в объятия первого встречного в надежде, что он предложит вам дельный план. Для начала нужно решить, какого рода компания подходит для объединения, и грамотно продумать каждый шаг. Я полагаю, что во время истории с Sun у Apple еще не было достаточно ясного видения, к чему она хочет прийти".
Отвергнутый претендент на руку и сердце Apple, Скотт МакНили, вернулся в свою берлогу. Он дописал к этой саге достойный эпилог, когда во время неофициальной встречи с промышленными аналитиками, проходившей спустя неделю после назначения Амелио в Лагуне-Нигуэль, штат Калифорния, поднялся на сцену и открыл выступление, смачно надкусив вытащенное из кармана яблоко. "Вот и все, что я могу сказать по этому поводу",— по словам очевидцев произнес МакНили.
Между тем в первые две недели своего правления у Амелио был довольно низкий рейтинг среди подчиненных. Все это время он непрерывно встречался с руководителями и рядовыми сотрудниками, постепенно выясняя, насколько убыточное хозяйство он унаследовал. Амелио сумел доказать, что способен на убедительные речи: переговорив почти со всеми членами административного аппарата, он убедил их, что слияние с компанией Sun должно быть приостановлено. 19 февраля 1996 года он также наглядно продемонстрировал возможность открыто и искренне общаться с прессой, напрочь отсутствовавшую у администрации Шпиндлера.
В то утро площадка для парковки, расположенная возле четвертого исследовательского корпуса, переполнилась легковушками, микроавтобусами и тяжелыми грузовыми фургонами, доставившими в Apple целый взвод журналистской братии: здесь были представители газет, телевидения, радио и даже интернетовских новостей. Камеры и штативы были аккуратно выгружены, микрофоны и магнитофоны установлены. Некоторые газетчики, по традиции вооруженные только блокнотом и ручкой, проверили и перепроверили, пишут ли ручки, основная и запасная: никто не хотел упустить ни одного произнесенного слова. Должно было состояться первое публичное выступление Амелио, первое после смещения Шпиндлера, и вся компьютерная индустрия сгорала от любопытства, что же скажет очередной владелец переходящего кубка Apple.
Отныне судьба американской иконы по имени Apple оказалась в руках обладателя ученой степени. Как подобает в таких случаях, новый исполнительный директор был представлен прессе как доктор Амелио. Свежеиспеченный директор устроил прием для прессы. Он проходил в четвертом исследовательском корпусе, образующем центральную часть инженерного кампуса Apple, изогнутого в форме подковы. Здесь располагались библиотека и кафетерий, а также офисы группы продвинутых технологий, того самого чана с питательным раствором, где зарождалось большинство сумасшедших идей компании Apple. Если видеть в смене погоды мистический смысл, то это утро сулило Амелио и возглавляемой им компании блестящие перспективы. Еще вчера над Купертино шли затяжные зимние дожди, а сегодня, в день рождения Авраама Линкольна, облака раздвинулись, над головой бриллиантовыми переливами сияло чистое небо, а температура установилась на идиллической отметке — 18 градусов. Этот день все равно был бы прекрасным, что бы ни решил сделать Амелио после завтрака: удовлетворить свою страсть к полетам или просто полежать на крыше своего дома (стоимостью, кстати, 2,3 млн. дол.), любуясь пейзажами Силиконовой Долины. Но в тот раз жизнь казалась Амелио еще прекраснее: он показал всему миру, кто самый главный в Apple.
Толпу журналистов, человек пятьдесят, провели в кафетерий "Кафе у Мака", где на столиках в окружении закусок красовались бутылки калифорнийского вина. У входа стоял сам Сатжив Чахил, гуру мультимедиа в Apple. Он приветствовал каждого входящего репортера по имени. Голову индуса украшал его всегдашний тюрбан — на сей раз голубой, а бородатое лицо расплывалось в широченной улыбке. "С каждым разом меня все сильнее воодушевляют его речи", — изливал Чахил мне, представлявшему "Wall Street Journal", свой оптимизм по поводу нового босса. Разумеется, это была обычная "смазка колес", которую подчиненные проводят в пользу своего шефа перед началом ответственных мероприятий. Однако приподнятое настроение Чахила и многих других представителей верхушки Apple казалось искренним — особенно если учесть, как долго им приходилось выдерживать мрачного Шпиндлера. В самом деле, перемены уже начали ощущаться. "Последние две недели воскресили наш боевой дух", — заявил мне Джон Флойзанд, президент тихоокеанского отделения Apple. Его глаза горели, когда он добавил: "Мы будем драться как тигры!".