Впрочем, в то время Гассе был настолько поглощен завершением работ над новыми моделями Макинтошей, что никак не реагировал на изменение баланса сил, вплоть до 1987 года, когда обнаружил, что далеко не одинок в своем неприятии деспотичного стиля Йокама. К тому моменту Шпиндлер, являвшийся старшим вице-президентом по сбыту и маркетингу на зарубежных рынках, стал все чаще покидать европейскую штаб-квартиру Apple в Париже и появляться в Купертино. Подобно Гассе и другим старшим руководителям Apple, Шпиндлер подчинялся непосредственно Йокаму и не скрывал своей неприязни к этому человеку, с которым был вынужден встречаться как минимум раз в месяц. "Шпиндлер не раз говорил, что ненавидит свои визиты к Йокаму: "У этого Дела нет ни одной дельной мысли в голове, но все равно я должен регулярно ходить к нему на поклон",— вспоминает бывший секретарь одного из руководителей компании.
По словам этого же человека, Йокам еще более настраивал против себя Шпиндлера, Гассе и некоторых других руководителей своей манерой поведения. Не будем забывать, что речь идет о людях с весьма развитой самооценкой. И Гассе, и Шпиндлер определенно относили себя к числу величайших умов двадцатого столетия. И тут над ними появляется какой-то Дел Йокам, с его обыкновением выходить в коридор по завершении перерыва в совещаниях и хлопать в ладоши, приглашая всех вернуться в зал, как будто он имеет дело с учениками начальной школы. "Дошло до того, что Шпиндлер и Гассе назло Йокаму начали специально опаздывать на встречи и совещания",— рассказывает один из бывших секретарей.
Хотя Кевин Салливен предпочитал держать свои взгляды при себе, вскоре стало очевидно, что и ему Йокам не по душе. Одним из немногих близких
друзей, которые появились у Салливена в Apple, стал Шпиндлер — возможно, потому, что Салливен обладал редкой способностью терпеливо слушать его сбивчивые монологи. Кроме того, Шпиндлер, с глубокой подозрительностью относившийся к своим потенциальным конкурентам в высшем эшелоне Apple, вряд ли считал Салливена одним из них, поскольку тот был всего лишь руководителем кадровой службы компании. Со временем отношения между Шпиндле-ром и Салливеном стали только прочнее, что имело крайне серьезные последствия для будущего Apple.
К концу 1987 года, когда в руководстве компании появился Аллан Лорен, у которого еще не прошло чувство опьянения внезапно обретенной властью, над головой Йокама начали сгущаться тучи. "Возможно, на ранних этапах развития компании действительно требовался кто-то такой [похожий на Йокама]. Но позднее, когда к руководству Apple пришли профессионалы... вряд ли имело смысл продолжать ходить по кабинетам с блокнотом под мышкой",— говорит Лорен. Весной 1988 года Салливен, Шпиндлер, Гассе и Лорен предприняли первую попытку мятежа, высказав свое мнение Скалли в Париже во время коллективного посещения руководством Apple процветающего европейского отделения компании, в ходе которого также обсуждался проект бюджета Apple на 1989 финансовый год, начинавшийся в октябре 1988 года.
Как вспоминает Салливен, Йокам стремился стать президентом Apple вместо Скалли, занимавшего эту должность и одновременно посты председателя совета директоров и главного управляющего компании, и настаивал в Париже на своей ведущей роли в выработке плана на 1989 год. "Дел мечтал стать президентом Apple и Скалли уже пообещал ему, что он действительно станет президентом. Но не забывайте: в Париже тогда собралось немало крайне незаурядных личностей — Деби, Билл Кемпбелл, Шпиндлер, Скалли, Гассе и Бозенберг, не считая самого Йокама. В итоге парижская встреча превратилась в подобие рок-концерта, на котором каждый стремился перехватить микрофон и спеть в него что-нибудь. Каждый хотел стать самым главным",— рассказывает Салливен в своем интервью автору этой книги, сидя в ресторанчике посреди китайских кварталов Сан-Франциско.