После этого признания бабушки у Марыси прояснилось в голове. Она сама была виновата, что не выехала тогда из Ливии вместе с матерью и младшей сестрой. Значит, никаких претензий и быть не может. Она не должна обвинять мать в недостатке любви или стараний найти свою старшую дочь.
Марыся не забудет до конца жизни событий того страшного дня, когда с Самирой произошел несчастный случай. После этого тетя впала в кому, а сестричка Марыси Дарья исчезла. Тетя Малика хотела ей что-то рассказать о маме и сестре уже перед своей смертью, но не смогла. Она все это время скрывала правду и забрала тайну с собой в могилу. Если бы было желание, то уже в детстве Марыся воссоединилась бы с семьей и жила в спокойной нормальной стране, где нет бунтовщиков, террористов и где мужчины на протяжении веков не подвергают дискриминации женщин по закону.
Сейчас молодая женщина впервые за многие годы вынимает помятую фотографию матери, спрятанную глубоко в шкатулке у кровати. Марыся вздыхает, глядя на красивую блондинку, которая держит ладони на округленном беременностью животе и счастливо улыбается.
– Во имя Аллаха, еду! – выкрикивает Марыся, срываясь с места. – Без звонка, без договоренности. Моя мать живет в этом же городе, а я струшу и не навещу ее?
– Лукаш, открой дверь, у меня мокрые руки! – кричит Дорота из кухни в сторону зала.
– Я тоже кое-чем занят, женщина, ты ближе.
– Разумеется, как всегда, – вздыхает она. – Даруся, присмотри одну минутку за Адашем, я сейчас вернусь.
– Хорошо, хорошо, – с улыбкой отвечает девочка-подросток, обнимая брата рукой. – Вот кому-то горит. Никого же не ждали.
По-прежнему худенькая, хотя уже почти сорокалетняя Дорота выходит во двор, где ее удушливым пеклом обволакивает жар Эр-Рияда.
– I am coming! – кричит женщина, слыша следующий звонок.
Она злится на такое наглое нетерпение непрошеного гостя, резко открывает металлические ворота и застывает как вкопанная. На лестнице перед домом стоит молодая девушка с арабскими чертами лица и удивительно светлой кожей, вьющимися золотыми волосами, в длинной, до земли, абайе.
– Кто это? – слышит за собой Дорота голоса Лукаша и Дарьи.
– День добрый, мама… Наконец-то я тебя нашла.
– Моя Марыся, моя доченька любимая! – Сдерживая слезы, Дорота протягивает руки и обнимает за шею так долго разыскиваемого ребенка.
Она ведет взрослую дочь в дом в сопровождении застигнутого врасплох Лукаша и Дарьи с маленьким Адашем на руках. Дорота берет у Марыси черный плащ и с удовольствием смотрит на стройную, хорошо сложенную фигурку девушки. Дочь выше ее на полголовы, у нее длинные ноги, как у отца, и тонкая талия, как у матери, а большая грудь, пожалуй, как у арабских предков по женской линии. Цвет ее волос напоминает созревшее льняное зерно или мед, подсвеченный лучами солнца. Глаза типично арабские – миндалевидной формы, темно-карие, смешанные с чистым золотом. Их необычность подчеркивают темно-каштановые брови, которые, как крылья пугливой бабочки, ежеминутно поднимаются и опускаются. Ее семитский нос свидетельствует об арабском происхождении, но он не большой, как у некоторых арабок.
– Эй, так ты и есть моя легендарная сестра, которую я знаю только по рассказам?! – выкрикивает Дарья, не в силах выдержать гнетущей тишины. – Давай поцелуемся, не стой истуканом.
Свободной рукой она притягивает Марысю за шею и звучно чмокает.
– Меня зовут Лукаш, – представляется мужчина с приятным и спокойным выражением лица. Он носит элегантные очки в золотой оправе и бреет лысеющую голову. Под рубашкой вырисовывается небольшой живот мужчины среднего возраста.
– Сядем в зале. – Он жестом приглашает войти в гостиную, потому что мать с дочерью совершенно окаменели и стоят в прихожей, как две жены Лота.
Дом очень красивый и просторный, хотя, конечно, не дотягивает до особняка, в котором живет Марыся. Зал обставлен современно и без чрезмерной роскоши, а украшают его изделия саудовских ремесленников. Через застекленную стену и дверь на террасу виден небольшой садик с маленьким бассейном, вокруг которого стоят пластиковые стулья и столик. Тут же – небольшая песочница, пластиковая горка и разбросанные везде детские игрушки.