– Вы узнали эту вещь? (Кажется, она не услышала, а ведь он задал вопрос довольно громко.) Оксана Дмитриевна, эта вещь была на убитой. Вижу, вам она знакома. Верно?
– Это… это мой пиджак, – выговорила она с трудом.
Бахрейн, Манама, вечер того же дня
Сложив на груди руки и опершись плечом о край окна, Сурия любовалась сверкающей огнями столицей – вечерами она великолепна, похожа на праздник. И вечер после знойного дня очаровывал свежестью, потому что легкий, почти невесомый бриз дышал с моря, принося оттуда узнаваемые запахи.
Море… в нем соль земли, краски неба, сладость дождей, сила жизней, населяющих его – все это с каждым вдохом распространяется по клеткам, обновляя их и заполняя энергией. Тем временем шалун ветерок теребил волосы, словно живой, бесстыдно касался губ и шеи, вызывая улыбку Сурии, которая ощущала себя здесь и сейчас значимой единицей в огромном мире. Наверное, это и есть медитация. Впрочем, дело вовсе не в названиях, на разных языках чувство божественного покоя, укрепляющего силу духа, звучит тоже по-разному, а самочувствие одинаково.
Она так расслабилась, настолько погрузилась в чудесные ощущения, что не услышала, как в ее покои вошел мужчина и остановился у входа, задержав взгляд больших глаз навыкате под жесткой линией бровей на Сурии. Одет он в традиционную эмиратовскую одежду: длинную рубашку до щиколоток идеального белого цвета, голову покрывал белый платок гутра с красным принтом, прихваченный черным обручем. Этот человек шагнул за шестидесятилетний рубеж, сохранив тело и душу в возрасте безвременья. Славен он великодушием и справедливостью, но обманщикам и предателям следует молить Аллаха о защите, ибо Ашраф ибн-Ахмад Аль-Сауд в отличие от Всевышнего беспощаден.
– Сурия… – тихо позвал он.
Повернувшись на голос, она буквально на глазах расцвела, улыбнулась, не скрывая, как рада, в следующий миг перелетела к нему и обняла за шею. Эту искренность, как и ум, а также знания он ценил в ней не меньше, чем дар природы – дивную, божественную красоту северных народов. Сурия немного отстранилась, чтобы заглянуть в глаза своего покровителя и понять, в каком состоянии он прибыл, потом нежно приложила губы к его щеке, покрытой короткой и седой щетиной, после произнесла:
– Я ждала тебя.
Ашраф ибн-Ахмад человек сдержанный, он не тратится на эмоции, потому одними глазами дал понять, что тоже рад видеть ее. Она не замечала в нем признаков близкой старости, этот человек не был похож на тех, кого Сурия знала когда-то давно, а в настоящем он виделся ей прекрасным ангелом. Это давнишняя история, она ушла туда, куда никто не возвращается – в прошлое. Усадив Ашрафа ибн-Ахмада на диван, чтобы тот для начала отдохнул с дороги, сама она села прямо на пол у его ног и позвала:
– Дамира! – Мигом появилась служанка, сухая пятидесятилетняя женщина, а на вид ей все семьдесят дашь. – Наш хозяин приехал! Пожалуйста, принеси кофе.
Кофе – непременный ритуал в Бахрейне, без него не обходится ни одна встреча, да, вначале чашечка черного напитка, а то и две-три, изобилующего специями и непривычного для европейца, потом все остальное. Пока Дамира готовила кофе, Ашраф-ибн-Ахмад гладил Сурию по волосам, пышным и волнистым волосам цвета солнца, и с улыбкой смотрел в ее глаза цвета морской глади в ясную погоду. Ей тридцать четыре, по восточным меркам она немолода, но с каждый годом становится красивей – просто колдовство какое-то. После первого глотка он поставил чашку на столик и заставил Сурию сесть рядом, затем взял кейс, оттуда вытащил бумаги.
– Вот, – протянул ей папку. – Она твоя.
Закусив нижнюю губу, Сурия раскрыла папку осторожно, будто внутри притаилось неведанное существо, а там были всего лишь бумаги на арабском, некоторые она быстро пробежала глазами. Собственно, это сухой доклад о поисках и отчет о потраченных средствах. Из бумаг выпал паспорт, Сурия бегло пролистала его и заметила, не скрывая беспокойства:
– Он просрочен. Здесь должна быть другая фотография и…
– Не волнуйся, – слегка сжал ее запястье Ашраф ибн-Ахмад, – в этом мире все можно уладить.
Она сразу же успокоилась, так как его слово – закон, который никто не способен отменить, и благодарно закивала, мол, тебе я верю, потом спросила:
– Когда я увижу ее?
– Скоро. Ее привезут… куда скажешь.
– В Фуджейру. Я очень люблю твое поместье, там тихо, безлюдно… Но когда, когда ее привезут?