Роберт Нейл снова взял пострадавшую руку в свою и покрыл повязку поцелуями. Не то его поцелуи, не то смех и уговоры возымели действие: жена вернулась к домашним обязанностям и думать забыла об укусе паука.
Нейл, однако, осмотрел стену комнаты и нашел большого черного паука. Тот сидел в центре своей паутины и пел. Нейл раздавил существо, оставив на стене красное пятно. Пятно он, как мог, стер носовым платком, а платок после этого сжег.
Прошла неделя, и муж с женой совершенно забыли о случае с пауком. Нейл неожиданно вспомнил о нем, услышав, как поет в соседней комнате жена. Песенка была иностранная — и тем не менее, у милой певицы не было никаких причин повторять свистящие мелодичные нотки черного паука.
Нейл обозвал себя дураком и решил, что ему померещилось. Но не прошло и минуты, как он вошел в комнату жены и попросил ее спеть что-нибудь на родном языке. Он объяснил, что песенка ему не понравилась: голос жены не мог проявиться в ней во всей своей красоте.
Молодая супруга согласилась. Наклонившись, чтобы поцеловать ее в макушку, Нейл обнаружил среди блестящих черных локонов жены затаившегося черного паука. Содрогнувшись и ни слова не говоря жене, Нейл незаметно смахнул волосатое существо на пол и раздавил.
Затем он прошелся по всем комнатам и осмотрел все стены. Он охотился на пауков. Больших черных пауков, которые сидят посреди своей паутины и поют. Но он не нашел ни одного паука.
С неделю пауки не появлялись. И вдруг Нейл увидел на ковре черного паука. Паук взбежал по платью жены и спрятался в ее волосах. Жена в это время сидела за пианино и пела.
Роберт Нейл все понял. Голос жены, вернее, эта особая свистяще-певучая нотка — вот что привлекло паука. Черному волосатому созданию жена Нейла казалась одной из своих.
На следующее утро, тихо войдя в комнату, Нейл увидел жену у окна. Она склонила голову над носовым платком, лежавшим на маленькой полочке для нот, и к чему-то внимательно прислушивалась. Что бы это могло быть? Нейл незаметно подошел и поглядел через ее плечо. Под платком билась пойманная муха, и жена прислушивалась к жужжанию ее крыльев.
Роберт Нейл был храбрым человеком. Но сейчас, когда он тихо выбрался из комнаты и бросился на луга, его колени тряслись, как у испуганного ребенка.
Он вернулся через час. Жена сидела на веранде с книгой на коленях. Ее очаровательное личико казалось оживленным. Нейл посмотрел в ее обрадованные нежные глаза и назвал себя дураком и трусом. Нет, небеса не могли обречь это прекрасное юное создание на чудовищную судьбу, которой он страшился!
Нейл поцеловал ее приподнятое лицо. Притаилось ли в ее тяжелых черных локонах что-то черное и ужасное? Он не стал приглядываться и сел рядом с женой. Джулия начала подшучивать над ним.
— Дорогой, — сказала она, — жаль, что ты такой худой. Мне нравятся толстые мужчины.
— Как, Джулия? Плотские пристрастия?
— Ничего подобного, дорогой! Но тебе стоило бы быть упитанней. Помнишь Гарри Холла?
Нейл вспомнил, как жена однажды сравнила Холла с жирной мясной мухой. При этом воспоминании он невольно вскочил на ноги. Мухи и пауки!
— В чем дело, дорогой? Ты болен?
Нейл сел и, вцепившись в подлокотники плетеного кресла, попытался улыбнуться.
— Пустяки, Джулия. Мне показалось, к калитке кто-то подошел.
Джулия посмотрела на калитку. С чего бы это муж вообразил, что к ним явился гость? Помолчав, она встала и обвила мужа рукой.
— Дорогой, купи мне подарок.
— Какой, Джулия?
— Ты не будешь надо мной смеяться?
— Смеяться? Чепуха!
— Ну хорошо, дорогой. Я хочу гамак.
— Гамак?
— Да, гамак.
— Договорились! Что-нибудь еще?
— Нет, это все.
Назавтра Нейл вернулся из деревни с большим гамаком. Он повесил гамак на веранде в прохладной тени вьюнков, укрывавших веранду и стену дома. Час спустя он обнаружил, что гамак исчез.
Он немедленно допросил обеих служанок, но они клялись, что к гамаку не притрагивались. Спросить у жены? Но зачем ей уносить гамак? Нет! Гамак, видимо, украл какой- нибудь бродяга.
Нейл отправился в деревню и привез новый гамак, который повесил на то же место. После он спрятался за беседкой и стал ждать.
Вскоре на веранду вышла жена и увидела гамак. Она отвязала веревки и унесла гамак в дом. Нейл немного подождал и поспешил внутрь. Громко насвистывая, он осмотрел все комнаты. Гамака нигде не было. Не видно было и жены. Он перестал насвистывать и задумался. Чердак! Ну конечно! Жена поднялась на чердак. Нужно помочь ей повесить гамак.
Нейл поднялся по ступеням, но нашел дверь чердака запертой. Он прислушался. Внутри кто-то расхаживал, возился — и пел.
Жена вешала гамак. Два гамака! Джулия, никак, собирается устроить на чердаке вечеринку с гамаками! Когда все будет готово, она разошлет приглашения и…
— О Господи! — рыданием вырвалось у него. Пошатываясь, он спустился по лестнице и выбежал из дома.
Нейл бродил по лугам до темноты. Служанки оставили в гостиной зажженную лампу и ушли в деревню. Он прикрутил фитиль. Сидя в темной комнате, он ждал жену.
Неожиданно откуда-то сверху донесся звук — странное сочетание пения и свиста. Звук мгновенно сделался громче. Нейл попытался встать, но не смог. Затем, с усилием, все же поднялся на ноги. Он наугад шагнул вперед в темноте, стараясь не наткнуться на мебель. Шагнул еще раз. Побежал к двери, взлетел по ступеням и ворвался на чердак.
Чердак был погружен в кромешную тьму. Нейл ничего не видел и слышал — его внезапное появление, вероятно, заставило жену насторожиться.
Он замер и прислушался. Внезапно странное пение возобновилось, сперва тихо, затем все громче и отчетливей. Пение словно зачаровывало его и приковывало к месту.
Он услышал еще один звук. Что-то бегало вокруг него, обвивало его неподвижное тело тысячами тонких нитей, пеленало все туже и туже. Нити прилипали к его рукам и одежде, будто были покрыты клеем.
Его глаза стали понемногу привыкать к темноте. Звуки оборвались, белый туман вокруг превратился в клейкую сеть. Скованный по рукам и ногам, беспомощный, он увидел в дальнем конце чердака гамак, а в нем существо с двумя светящимися глазами на женском лице. Оно наблюдало за ним и ждало. Потом оно начало приближаться, подбираться все ближе и ближе — неслышно, не издавая ни звука, как паук подбирается к безнадежно запутавшейся в его паутине мухе.
Рекламный плакат (очевидно, имеющий отношение к распространенной цирковой и балаганной иллюзии, известной как «Спидора» — женщина с телом паука). Гамбург, 1922.
Евгений Цветков
ПАУК-ТЕЛЕПАТ
Солнышко. Куры за окном раскудахтались. По стене ползет паук-косиножка. Тонкими длинными ножками скребет невидимые трещинки и бугорки. Луч застыл в пыли. Пыль светится, пылинки плавают, мелькают…
Иван Федорович глядел прямо перед собой, медленно, с трудом просыпаясь. Обрывки сновидений еще неслись перед глазами и гасли. «Ба! — он резко поднялся. — Вот ерунда какая. Опять проспал».
Паучок стремительно метнулся наискось по стене и замер. Круглое, с фасеточками глаз тельце присело на гибких ножках. Бац! И темным комочком спутанной паутинки свалился ловкий, многоногий пришелец. Пылинки заметались в окоченевшем белом столбе. Вздохнул Иван Федорович, потянулся и зевнул. Куры дробно выстукивали кому-то телеграфную морзянку, заканчивая каждую фразу надсадным криком… «Когда же ты, Иван Федорович, наконец, отоспишься?» — сказал себе ласково Иван Федорович и спрыгнул с низкой кровати на дощатый пол. Вот уже неделю он здесь, у ласкового моря, в маленьком сарайчике, дышал и наливался здоровьем. И никак не удавалось Ивану Федоровичу подняться пораньше, до солнца и погулять по голому, пустынному пляжу и встретить это самое солнышко. Дело пустяковое, но ему оно казалось до чрезвычайности важным, И каждое утро, просыпаясь, он огорчался, видя солнечный луч в пыльном столбе. «Опять проспал! Вот незадача — говорил себе Иван Федорович. Теперь можно на пляж и не идти. Набьются так, что плюнуть негде не то, что сесть». Его нервы фронтовика не выдерживали атмосферы жарких, потных, разомлевших под солнцем тел. Потому на пляж он почти не ходил, а предпочитал прогуляться по окрестностям, где, конечно, не так было хорошо и море виднелось лишь вдалеке. Зато одиночество и покой окружали его, и это было главным. Старая контузия, да и нервотрепки мирных дней как-то незаметно подточили Ивана Федоровича. И вот пришлось все бросить и отправиться в этот тихий курортный городок. Он снял дощатый сарайчик за рубль в сутки и стал вести растительную жизнь…