И вот начало письма вардапета Степаноса, посланного из Константинополя, которое я переписываю в том же изложении: «И кто, однако же, сможет выразить в повести и посредством поэтического изложения дела византийские, горестные события, нестерпимые бедствия и противоборствующие обстоятельства, как это было на самом деле? Ибо гнев тот был богом внушен и [был он] осуждением за грехи, [заключающиеся] в несогласованных действиях всех людей. Поэтому, согласно промыслу [Божьему], общий приговор одному провинившемуся был как бы назиданием для всех, в противном же случае все понесли бы наказание на [целых] две жизни, как повелел и определил господь, начиная со времен ноевых и в будущем до скончания века, где [нас ждут] дела ужасные, понятия устрашающие, звуки пронзительные и шумы многообразные, крики всевозможные и сомнения нескончаемые. Так и таким образом /563/ знаменуется настоящее, вследствие чего я не в силах вести повествование.
Двадцатого числа июля месяца по греческому календарю, а по летосчислению Арамова племени[436] в тысяча сто девятом году, в субботний день, в девятом часу, имело место бедствие и горестное событие в этом великом городе.
В северной части города, близ моря, произошел пожар с беспрестанными вспышками, со все новыми проявлениями, как будто наступал конец [света]; разгоревшееся пламя пожара, занявшись у вновь построенного царского дворца, во всю ширь [поползло] вверх, [занимая] большое расстояние и пространство, [дошло] до акведука, а оттуда снова распространилось вширь и вдаль, [пошло] вниз вплоть до того места, откуда началось, при содействии сильного ветра борея[437]. И так, спереди разделившись надвое, [пламя], распространяясь и пожирая [все кругом], дошло до вершины холма, где виднелись великолепные молельни иноплеменников, внешний вид которых был роскошен и достоин восхищения.
Точно так же [пламя] отсюда сразу же разделилось натрое, и каждый из разделившихся языков, своим видом как бы уподобляясь разумным [созданиям], торопился под влиянием порывов благоприятствующего ветра уничтожить то, что находилось на его пути.
И как уже было написано, сразу заполыхало по всему пространству, объятому с двух сторон; все уничтожалось и разрушалось одновременно: возведенные /564/ строения, то есть высоченные башни и украшенные золотом дворцы, прекрасные террасы, дорогостоящие палаты и дома.
И как было сказано, один из двух языков, спускаясь с вершины к востоку, охватив морское побережье, прошел мимо ворот таможни и часовни и заглох около здания монастыря. А второй язык, всей силой своей устремившись на запад, грохоча и охватывая [все], перекинулся на семигранную башню, миновав небольшое пространство, утих у моря, пройдя мимо ворот церкви Норакочик, и, охватив все пространство, приблизился к первому языку. Таким образом, [в течение] шестидесяти и трех часов славная столица лишилась всего своего великолепия из-за переменчивых ветров — борея и нотоса[438], урагана и многих других вплоть до того, что даже камни были сожжены и превратились в золу. И надо было видеть бедствие всеобщее, горе и плач повсеместный, удары в грудь, громкие крики и слезы из глаз… И надо было видеть корчи в животе, и надрыв сердца, и горестные вопли… И надо было видеть согбенных людей со сломанными хребтами, потерявших рассудок… Ибо огонь гнал, неугасимо разгораясь, и приводил в ужас; дворцы рушились, раздавался грохот и полыхали зарницы.
Богатые колебались, простой люд отчаялся, а бедные были в смятении; раненые кричали, родители сетовали, а дети горько плакали, /565/ ибо надежда их исчезла, опора пропала и они лишились всего своего имущества. [Люди] нежданно расстались, отдалились друг от друга и исчезли, разорились, были растерзаны и разлучены — отцы с сыновьями и сыновья с отцами, матери с дочерьми и дочери с матерями, друзья друг с другом и любящие со своими любимыми, еще не встреченными по велению господа.
Люди не могли опознать трупы, чтобы похоронить их; говорили, будто умерших было около трех тысяч человек, по очевидным данным и наблюдениям [специально] назначенных надзирателей. И отсюда — скорбь и сетования и еще шире распространившиеся беспорядки повсюду, согласно писанию, [где сказано]: «Праздники ваши обратятся в скорбь»[439]. И свершилось все это за грехи наши, как урок и предостережение людям верующим, во вред и на погибель противоборствующим началам. Так вот, любимые мои, я думаю, что не следует проходить мимо подобного события, а тем более — не сделать [его] достоянием истории, а если нет, будьте здравы в господе, аминь».