В то же время в рассказах Аракела о «чудесах святых отцов» и «знамениях» на могилах «святых мучеников» звучит протест трудящихся масс средневековой Армении против насилия светских и духовных властей, против господствующего класса феодалов Турции и Ирана, завладевших Арменией, против насильственной их исламизации в коренной Армении и городах, принадлежавших персам и туркам. Ибо, как известно, в средние века «классовая борьба протекала... под знаком религии» и «интересы, нужды и требования отдельных классов скрывались под религиозной оболочкой...»[22]. Эта борьба и даже смерть во имя национальной религии (что, в сущности, было лишь формой борьбы за национальную независимость), борьба армянской колонии г. Львова против притязаний католической церкви и иезуитов, безусловно, имели положительное содержание, несмотря на религиозную форму.
Не следует забывать также и о том, что занимательная форма «мученичеств» и «чудес» для читателей того времени могла представлять наибольший интерес; не исключена возможность, что и эти главы снискали «Книге историй» Аракела Даврижеци в XVII в. большую популярность. Эта книга стала одной из любимейших книг армянского читателя.
К слабым сторонам «Книги историй» Аракела Даврижеци можно отнести: обилие постороннего материала, подчас не имеющего ничего общего с содержанием книги, частые повторения фактов (быть может, неизбежные при избранной Аракелом форме рассказов очевидцев), неоднократно прерывающаяся нить повествования с вводом постороннего материала и последующим возвращением к старой теме, некоторая упрощенность стиля и т. д.
Однако эти недостатки не умаляют достоинств книги в целом и не снижают ее ценности как труда по истории армянского народа XVII в. и как источника по изучению истории соседних с армянами народов.
Книга эта не история царей и властителей, а в первую очередь история армянского народа[23] и его соседей. «Книга историй» Аракела повествует о судьбах Армении, ее народа, простых людей. То или иное историческое лицо характеризуется автором лишь в зависимости от того, какую роль оно играло в жизни народа, какую пользу принесло родной стране.
Еще в предисловии к своей книге Аракел Даврижеци, верный заветам отца армянской историографии Мовсеса Хоренаци, провозгласившего: «Нет подлинной истории без хронологии», излагая свои принципы работы, подчеркнул, что основа всякого исторического сочинения — достоверная хронология. «...Согласно требованию необходимости, — говорит он, — следовало бы здесь положить в основу [изложения] хронологию и затем... возвести над ней историю как строение» (стр. 39). И на протяжении всего труда он старается придерживаться этого принципа — приводить проверенные и уточненные даты; но иногда терпит неудачу, за что всякий раз приносит извинения.
Достоверность фактов — таково общее впечатление от книги нашего автора. И это вынуждены были отметить все, кто знакомился с его трудом[24].
Аракелу Даврижеци свойствен несомненный талант рассказчика, эмоциональность, художественный вкус и чутье, особенно при изображении самых трагических событий в судьбе родного народа. Аракел не бесстрастный наблюдатель и сухой хронист, равнодушно фиксирующий события: труд его дышит волнением и страстями того времени и той среды, в которой он живет. Поэтому «Книга историй» Аракела Даврижеци представляет интерес и для современного читателя и исследователя.
В заключение хочется еще раз подчеркнуть, что труд Аракела Даврижеци ценен не только как историческое сочинение, зафиксировавшее и сохранившее для грядущих поколений память о горестных происшествиях, связанных с военными действиями двух враждующих между собой феодальных государств на территории Армении, но и тем, что будил национальное самосознание угнетенного народа, призывал его к верности родине, к борьбе за свои интересы.
И благодарные потомки вправе гордиться летописцами, подобными нашему автору, чей скорбный и благородный труд и поныне, спустя столетия, продолжает волновать читателей.
Язык книги Аракела Даврижеци не грабар классического периода (хотя автор нередко употребляет слова и глагольные формы, типичные для того времени) и не книжный язык предшествующей эпохи, насыщенный латинизмами. Сторонники последнего критиковали Аракела за недостаточную изысканность языка и стиля[25]. Однако были исследователи, справедливо считавшие язык и стиль труда Аракела Даврижеци исключением в ряду сочинений того времени[26].
22
23
Как отмечает И. П. Петрушевский («Очерки по истории феодальных отношений», стр. 49-50
24
«Простота и непринужденность в изложении Аракела говорят в пользу достоверности его сказаний и открытого характера», — констатирует Ст. Назарянц (см.: «Обозрение истории гайканской письменности», стр. 42-48); «Это правдивый и беспристрастный историк; он вовсе не стесняется и открыто показывает худшие стороны своих соплеменников», — говорит А. Заминян (см.: «История армянской литературы», стр. 240); «Все это написано просто и безыскусственно, но с чувством и правдиво», — пишет Г. Алишан (см.: «Айапатум», ч. I, стр. 131, № 134). Это же подчеркивали позже М. Абегян (см.: «История древнеармянской литературы», т. II, стр. 452) и Лео (см.: «История Армении», т. III, стр. 362).
25
Г. Алишан (см.: «Айапатум», ч. I, стр. 131), А. Заминян (см.: «История армянской литературы», стр. 240), Г. Зарбаналян (см.: «История армянской книжности», ч. II, стр. 178-179) считают, что язык его далек от изысканности, груб и прост.