глумиться. Так и до бунта недалеко.
-- Молчи, Алексашка! -- гаркнул царь и повернулся к казаку. -- Скажи мне,
братец, где такие сабли исправные куют?
-- В Дамаске, государь. Мы взапрошлом годе с братвой сирийский караван
отбили. Сидим, енто значить, аккурат, у дороги за кустами. В засаде,
значить, сидим. Салом закусываем. Ан чу -- скачуть по дороге велбрюды,
промеж горбов купцов насажено! Сидят басурманы на мешках с добром, изюм
жруть. Мы с кустов как повыскочим и купцов басурманских с велбрюдов
посымали! Мешки вспороли -- а там сабли!.. Пользуемся таперича.
-- Ишь ты! -- восхитился царь. -- Даром, что басурманы, а сабли делают
искуснее, чем наши. Незазорно бы у них поучиться. Напомни мне, Алексашка,
при случае.
Меншиков щелкнул каблуками и повернулся к казакам:
-- Хорош, мужичье, брехать! Царю некогда! Показывай, чего привезли.
Казаки подошли к телеге и стащили с нее дерюгу. Под дерюгой сидели два
арапчонка лет семи отроду. Они жались друг к другу и стучали зубами от
холода.
-- Прими, государь! Гостинец от верного казацкого сердца. Мы папуасов
словили и порешили всею братвою тебе, твое величество, приподнести.
Слыхали мы, что папуасы нужны по бокам кареты ставить, али трон для
сурьезности окружать.
-- Эка важность! -- вмешался Меншиков. -- Тьфу! Тоже мне невидаль -ефиопы!
Мы ентих ефиопов у греческого царя сто штук видели. Помнишь, мин херц,
ефиопов? Я думал -- слона привезли! А тут -- такие пустяки! Лучше бы слона
добыли... али крокодила! Стоило ли царя из-за такой чепухи отрывать от
делов?!
-- Болтаешь много, дурак! -- осадил Меншикова царь. -- Спасибо, казаки, за
подарок.
-- Рады служить, государь.
-- Чтой-то тошшие арапы, -- Меншиков подошел к телеге. -- Самых, поди,
завалящих прихватили. Очень стыдно такое барахло вокруг трона
устанавливать! Ишь, ребра-то торчат! -- Меншиков ткнул пальцем в живот
одному арапчонку. Негритенок укусил Меншикова зубами за палец. -- Едри
твою! -- вскрикнул Меншиков. -- Арапская морда! Чуть не отгрыз!
Петр Алексеевич захохотал:
-- Вот тебе крокодилы!
-- Енто Занзибал будет, -- пояснили казаки. -- Кусачий, анафема! А тот другой
потише. Ганнибалом звать. За всю дорогу никого, значить, не кусанул.
ГЛАВА 2
ДИПЛОМАТИЯ
Вот так и появились братья арапы Пушкины в Санкт-Петербурге при дворе
русского царя Петра Алексеевича.
Уже вскоре они изъяснялись по-русски и по-французски. Бегло считали до
ста.
Петр Алексеевич души в них не чаял. А князь Меншиков не мог простить
Занзибалу укушенного пальца и ждал удобного случая, чтобы отомстить.
Так однажды пил Меншиков водку с голландским послом.
-- Давай, немец, -- говорит Меншиков, -- за дружбу.
-- Яволь.
-- Кряк! -- Меншиков крякнул. -- Аж слезы... Ты грибком закусывай. Рыжик это.
У вас такое не растет. У нас только. У вас -- одно море. Рыба в нем
плавает. У нас -- лес, там рыжики растут. Договоримся давай -- вы нам из
Амсердаму рыбу, а мы вам -- рыжиков.
-- И-я, и-я.
-- Обмоем?
-- Яволь.
-- Ну как?
-- Зеер гут!
-- Натурлих. Закусывай, синьер... Перед тобой аглицкий посол приезжали
выпить-то не успел, а харей в щи улетел. Нешто ядро. Едва успел его за
волосья из сервиза достать. Понимаешь, что я говорю?
-- Яволь.
-- Яволь-яволь, твою мать! -- Меншиков набрал воздуха и спел. -
Я воль--на--я птица
Степной га--ма--юн!
Меня по ногтям на ногах
У--зна--ют!
Эх! -- и скинул со стола тарелку с рыжиками. -- Приятный ты! Не чета другим.
Обныкновенно пентюхов присылают. Уразуметь не могу -- от чего все послы
придурки?! Никакой дипломатии. Другое дело -- с тобой. Сидим с тобой, как
люди. Наливаю... Та--а--ак, а где рыжики? Ах, едрена палка, я ж их на пол...
Ты куда полез-то? Да плюнь на них! Смотри-кось, пол какой грязный. Лезь
назад... Аккурат перед тобой французский посол наведывался... Или нет...
то гишпанский был... Али генуэзский... А пес их знает! Понаедет сволочи, а
ты запоминай ишо... Приехал один плешивый. Сели за стол. Вытягивает он
посля второй чарки табакерку. Вино занюхал чурбан. Смотрю я на тую
табакерку -- работа фиглигранная, по бокам драгоценных камней налеплено,
посередке -- слон в наморднике, а на энтом слоне голая баба восседает. И до
того искусно, что все у энтой бабы доподлинно видно. Представляешь, Карл?
-- Яволь.
-- Я говорю -- давай, чурбан, меняться. Я тебе карету, а ты мне табакерку...
Не хочет! Я ему толкую -- погоди, толкую, -- ты, наверное, не понял. Я тебе
во--о--от такую громадную карету даю, а ты мне свою занюханную табакерку.
Разве ж может такая безделица цельной кареты стоить? Да токмо я -русский
человек и не привык себе ни в чем отказывать. Мне если чего пондравилось -
то вынь да положь. И кареты не пожалею. В карету, чурбанская дурья морда,
двенадцать человек влезает!.. Гляжу -- он табакерку обратно засовывает. Ну,
говорю, синьер, -- амба! Дипломатия у нас с тобой не вышла! Собирай манатки
и вон из Рассеи! Чтоб завтра тобою не пахло! Мы с Петром Алексеевичем
войну вам чурбанам обьявляем таперича. Мультиматом, разьедри твою в бога
душу мать!.. А с ентих пор царь Петр Алексеевич лично из пушки по Финскому
заливу кажное утро долбит. "Аз, -- говорит, -- рыбу оглушаю и аз соседей
устрашаю!"... Пушку-то слышно?
-- Зеер гут.
-- Ишо по одной?
-- Яволь.
-- Да... Вот он какой царь Петр-то Алексеевич. На расправу скорый. Под
горячую руку не лезь! А я посля него -- второй в государстве человек. У
меня все -- во где сидят! -- Меншиков сунул кулак голландцу в нос. -Понятно
тебе? Ферштейн зих?
-- И-я, и-я. Зих-зих!
-- И-я, и-я! Заладил, как какадун! У меня, знаешь, какая
печаль--кручина?..Царь таперича с арапами якшается, а к Меншикову -нуль
антиресу! Все для них для ефиопов... А Меншикова забыл! Меншиков ему не
нужен стал! Шляпу мою порубать дозволил! -- Меншиков всхлипнул. -- А ишо