— Могу ли я спросить, мадам арбитр-сеньорис, не слышали ли вы каких-нибудь резких или тревожных звуков в надзорном зале? Что имел сообщить вам мастер-дозорный Шевенн?
— Ничего.
Она потратила столько времени, выслушивая лекции в надзорном зале, и даже не подумала использовать астропата как орудие расследования. Ну так-то Кальпурния дала доктору формально честный ответ… Нет, только трусы скрывают допущенные ошибки.
— Я не спрашивала. Мы говорили о работе Шевенна, но в основном на темы, связанные с природой его занятий. — Шира обдумала сказанное. — Он упоминал какие-то «узоры», замеченные им в Башне во время моего присутствия, но не стал сообщать ничего о волнениях, которые наверняка проявились из-за этого нападения и смерти проктора.
Говоря, Кальпурния пыталась воспроизвести в голове свой сюрреалистичный визит в надзорный зал: возможно, астропат дал ей какой-то намек, оставшийся незамеченным? Услышала ли она нечто такое, о чем стоило бы переспросить?
Священник по-прежнему смотрел на лежащего Даста и непрерывно повторял одну и ту же литанию. Шира слышала ее в медицинских залах от Гидрафура до Мачиуна; молитва могла звучать на высоком или низком готике, в виде стихов или гомилии[3], но смысл слов оставался неизменным.
«Больничное ложе — отрава для нас, — шептала она вместе с Оровеном. — Поправляйся во имя Имперского Закона и поднимайся с постели ради исполнения долга. Имя Императора — твоя броня; повеления Императора — твоя сила. Голос Императора приказывает твоим ранам затянуться рубцами, твоей боли — стать холодным орудием воздаяния…»
Произнося литанию, Кальпурния пробудила воспоминания, которые разлетелись по ее сознанию подобно летучим мышам, потревоженным в пещере. Рука Ширы неосознанно потянулась ко лбу, пальцы начали массировать шрамы над глазом.
— Мы хотя бы знаем причину смерти проктора? — спросила она. — Если он нанес Дасту такие раны печатью, то каратель определенно не мог убить его, сопротивляясь.
— Ведущий каратель вообще не сопротивлялся нападению, — указал Оровен, прервав монотонное чтение. — Все произошло слишком быстро, и ему слишком крепко досталось. Если бы он сумел ответить на атаку, мы бы сейчас сидели в офисе наверху и расспрашивали о происшествии самого Даста. Поверьте мне, Кальпурния, три таких проктора не одолели бы его, разве что застигли бы врасплох.
Лицо медика слегка исказилось, словно от боли. Он продолжал тщательно обследовать рану на голове карателя и уже закрепил вокруг его черепа венец с диагностическими рунами: сигнальные лампочки светились красным, то и дело раздавался тихий звон, напоминающий о колокольчиках в надзорном зале.
Шира заметила гримасу мужчины.
— Арбитр, — чуть мягче начала она, — насколько хорошо вы знали проктора? Вы были друзьями? И, простите, я не знаю вашего имени…
— Мы не были близки, мадам Кальпурния, — произнес медик, не отвлекаясь при этом от работы, — однако в таком маленьком гарнизоне все друг друга знают. Мне мало что известно о прокторе Фейссене, но он был хорошим человеком. Я бы многое отдал, чтобы разгадать причину его смерти.
Доктор прервался, чтобы установить еще один диагностический штифт, и несколько секунд наблюдал за мельканием огоньков-индикаторов.
— Меня зовут Скаль. Арбитр-медик Эшен Скаль, если угодно арбитру-генералу. — Он немного расслабился, и Шира испытала краткое удовлетворение. Наконец-то ей хоть что-то удалось сделать правильно.
— Вы понимаете, что у меня возникли некоторые вопросы, арбитр Скаль, — произнесла она с легким ударением на «арбитр». — С самого прибытия мне кажется, что на станции происходят… странные вещи, дурные предзнаменования и безумства. Успокоительница возвращается к своему старому магистру, и он каким-то образом погибает за несколько минут до их встречи. Паника из-за убийства Отранто заставляет докеров взбунтоваться и попытаться сбежать на моем корабле. Проктор Адептус Арбитрес нападает на ведущего карателя, приказы которого выполнял несколькими минутами ранее.
— И умирает во время атаки, — вставил Оровен, — по причине, до сих пор нам неизвестной.
Кальпурния кивнула:
— Кроме того, не забывайте об убийце магистра, сумевшем преодолеть ауспики, замки, запертые бронированные двери, ведьмоотводы и пси-обереги. Отранто погиб на станции, полной провидцев и псайкеров, способных услышать, как за полсектора от Башни закипает котелок, — но никто из них и слова не может сказать об убийстве коллеги…