Жрец открыл глаза и, чтобы успокоиться, осмотрелся по сторонам. Тамбур представлял собой недлинное помещение четырехугольной формы, чьи измерения были высчитаны с точностью до миллионной доли миллиметра, чтобы воспроизводить пропорции, если не сам размер, тамбура в святилище высшего генетора на Марсе — в мире-средоточии Механикус. Пол из черной стали был инкрустирован золотом и рубинами, что образовывали залитые светом узоры электрических цепей и алхимические фигуры. Бордюры на стенах состояли из рядов поршней и клапанов из полированной латуни, чье постоянное беззвучное гидравлическое движение переносило туда и обратно записанные двоичным языком катехизисы, восхваляющие Бога-Машину. Откинув глубокий капюшон на плечи и запрокинув голову, магос-генетор созерцал механизмы над собой: множество слоев сцепленных друг с другом шестеренок, простейших, но при этом самых священных предметов жречества Механикус, которые невесомо парили и медленно вращались в воздухе, скрывая собой потолок.
Санджа пробормотал молитву и ощутил, как дрогнули электросхемы, вытатуированные вокруг глазниц, когда он соединил свое зрение с оптиконом, встроенным в стальную горгулью на стене, и осмотрел самого себя глазами духа машины.
Пышный алый наряд техножреца, в который он был облачен, сверкал даже в тусклом свете, озаряющем тамбур. Позади виднелись выстроившиеся в церемониальном порядке члены его свиты. Всех их обрамляло очертание вторых огромных врат, что вели в центральную галерею святилища. Они держались с достоинством, ожидая приказов. Хаим стоял в двух шагах справа от Санджи. За ними находились четверо скитариев, преданных воинов-храмовников культа Машины, в отполированных до блеска панцирях, пронизанных кибернетическими кабелями и проводами, с силовыми секирами в руках. По бокам каждого скитария стояли двое стражников-сервиторов — неразумных, выращенных в чанах автоматов, вооруженных собственными механизированными имплантатами. Они держались рядом, сдержанно опустив стволы орудий. Два светящихся черепа, каждый из которых был наполовину окован листовым золотом и снабжен гроздьями воспринимающих устройств и механодендритов, парили в воздухе над плечами Санджи.
Тамбур был невелик, но высокий свод терялся в тени над слоями незакрепленных шестеренок. Хоть свита и была мала, ее строй тянулся на всю ширину помещения.
Магос-генетор издал негромкий звук одобрения, почувствовав себя сильнее благодаря этому мигу созерцания. Его не запугать здесь, в его собственном храме. Что бы ни происходило там, снаружи, они встретят это, как подобает их статусу.
— Пора, магос. — На сей раз слова Хаима донеслись из его собственного горла, а не пластины вокодера. — Вы просили, чтобы вас оповестили.
Санджа не ответил, что было совершенно правильно для официального лица, но с легкостью отключился от горгульи, помедлил мгновение, чтобы перестроиться на обычное зрение, а затем сделал шаг вперед и с помощью передатчика над правым виском приказал вратам открыться.
Первым, что ворвалось внутрь, был поток шума, и Санджу едва не передернуло, прежде чем он успел притупить свои чувства и поставить фильтры. То, что при закрытых дверях напоминало глухой стук, оказалось оглушительным грохотом, который был физически ощутим — как будто кто-то быстро постукивал в грудь и дергал за одежду. Сквозь этот грохот можно было различить крики, вопли, визг и периодически звук бьющегося стекла или разлетающейся на куски пластмассы. Воздух был наполнен дымом и испарениями, так что бесчисленные толпы, кишащие у подножия ступеней, становились неразличимыми на расстоянии пятидесяти метров, а на сотне превращались в невидимый источник гвалта.
Санджа и не пытался гадать, сколько народу набилось на площадь, но видел, как на ней размещались тысячи людей, когда крестные ходы Адептус собирались в этом полукилометровом круге из покрытых гравировкой плит. То было вдохновляющее зрелище — идущие ряд за рядом избранные слуги Императора, озаренные щедрым золотом гидрафурского солнца, но это…
Фактически это выглядело почти как намеренное издевательство над процессиями. Санджа мог разглядеть отсюда ряд кричаще ярких грузовиков и платформ, которые явно съехались на собственный дьявольский парад. Они были покрыты нелепыми конструкциями из фольги и пластика, которые неубедительно придавали им облик «Лэндрейдеров» Астартес, махин-«Левиафанов», повозок с реликвиями Экклезиархии и каких-то других машин. В кузовах и на крышах толпились танцоры и клоуны, разбрасывающие всякие безделушки и сладости. Санджа не испытывал ни малейшего желания отрегулировать имплантаты в коре мозга, чтобы лучше разглядеть их: двигаясь вместе со своими спутниками торжественным церемониальным шагом, он видел более чем достаточно.