Ивар открыто потешается над его набожностью, гордыней и боязнью судного дня. Сам же он не страшится ни богов, ни смерти, ни кары, лишь бесславной кончины на поле брани, так и не достигнув высот своего отца. Хотя нет. Его сын желает куда большего, чем достиг Рагнар Лодброк, и действует он более изощренно и непредсказуемо.
– Будь со мной, Хеймунд. Сражайся плечом к плечу. Ты великий воин. Я восхищаюсь тобой, – шепчет хрипло и надорвано, удерживая лезвие ножа у виска епископа. – Я не хочу тебя заставлять, я хочу дать тебе право выбора.
Хочется развернуться, схватить руку северянина и приставить рукоять острием к сердцу, а затем глубокий вдох и толчок. Но что-то держит. Этот надсадный голос, почти змеиное шипение и улыбка, от которой кровь леденеет в жилах.
Тщетно взывать к Христу и всем его апостолам, моля об искуплении. Без толку пытаться стать великим заклинателем змей, ибо тот, что стоит позади него во всей своей красе и мощи ему не по зубам. Остается самому на время примерить змеиную кожу, чтобы скрыть свою волчью натуру, или же поверить в то, что все, что с Хеймундом было, есть и будет – вовсе не божий промысел.
Что стоящий так близко Ивар, желающий видеть окружающих его людей честными, преданными и любящими, может быть настолько ранимым. И желая увидеть это воочию, пусть и на миг, стоит обернуться, смело взглянуть в глаза, убедив юношу в своем благородстве.
– Я буду за тебя сражаться, Ивар. Ты можешь мне верить.
Всего несколько секунд и вновь тень кривой улыбки, словно броня, скрывает то (не)многое светлое человечное, что есть в младшем сыне Рагнара Лодброка.
– Скажи мне, христианин, ложь так же легко слетает с твоих уст, как и молитва?
Каждое слово язычника, что острый шип, вонзающийся глубоко в тело. Сейчас бы пройти через тернии, ощутить боль нестерпимую, изодрав в кровь тело, чтобы избавиться от этой напасти, не поддаться соблазну. Ибо душа Хеймунда в смятении, разрываясь на части между недосягаемым всевышним богом и голубоглазым падшим ангелом, находящимся рядом.
========== Огонь и лед ==========
Почти закончив заполнять формуляр, Роберт Дрейк почувствовал, как в кабинете патологоанатома вдруг заметно потеплело. Его ледяное сердце пропустило удар, а целая гамма эмоций, со скоростью нейрона промчавшись по лицу, оставила на губах кривую ухмылку с привкусом горечи. Не поднимая головы, он будничным тоном заметил:
– Здесь нет того, что вы ищете, офицер, – вспомнив, свое первое дежурство в окружной больнице Бейкон Хиллс. Как заместитель шерифа, он же Цербер, ворвавшись в морг, попытался выкрасть очередное тело сверхъестественного существа. Но вышел облом, мутант Айсмен оказал тому весьма холодную встречу, поумерив его пыл. – После «Дикой Охоты» как-то скучно стало. Я бы сказал, даже смертей поубавилось…
– Я пришел к тебе, Бобби, – виновато выдавил Пэрриш, подпирая плечом дверной косяк.
То, что началось между ними с противоборства, со временем переросло в крепкую дружбу и романтическую привязанность. Мутант и мифическое существо, смело сплелись в страстном танце без опасения быть сожженным заживо или обращенным в ледяную статую.
– Спустя год отсутствия? – поднял голову Дрейк, с осуждением посмотрев на Джордана. – И где же тебя носило, позволь спросить? Ты неожиданно исчезаешь. От тебя ни звонка, ни смс-ки…
– Там где я был, нет зоны покрытия.
– И где же это? На Северном полюсе?
– Нет, в преисподней.
– Что, владыка Аида призвал своего верного песика к ноге, а спустя год отпустил любимого питомца в мир простых смертных погулять?
– Не говори так. Ты же знаешь, что Джордан Пэрриш мертв и до сих пор жив благодаря сущности Цербера, которому вечно суждено скитаться между мирами.
– Зачем, Джордан? Зачем ты вернулся? – надсадно произнес Роберт, вставая из-за стола и подходя к нему ближе.
– Я скучал, Бобби. Скучал по твоим ледяным фантастическим узорам на стекле посреди жаркого лета. По экспресс-мороженому из фруктово-молочных коктейлей и всегда холодной коле. По твоей улыбке и неизменному «остынь, приятель». Мне не хватало твоих морозных объятий и обжигающих холодом поцелуев. Мне так этого не хватало. Я по-прежнему не могу коснуться живой плоти, чтобы не обжечь…
– Как и я, чтобы не заморозить, – перебил его Дрейк, – потому все еще здесь. Я тоже скучал по тебе Джордан. Так сильно, что ощущал, как собственный холод сковывает меня ледяными щупальцами, пронзая спинной мозг. Мне так не хватало жара твоего тела, пламени тлеющих угольков в глазах, теплой улыбки сопровождаемой утренним кофе, подогретым до нужной температуры прямо в твоих ладонях. А еще я до смерти скучал по нашим поцелуям – смеси перечной мяты и жгучего перца, когда ты становишься моим льдом, а я твоим огнем…
– У нас мало времени, Бобби, – тихо молвил Джордан, мягко касаясь заросшей щеки Дрейка.
– Сколько?
– Сутки. Затем я снова буду вынужден исчезнуть.
Роберт обреченно уткнулся Пэрришу в ключицу, выдавливая из себя ряд цветистых ругательств. Затем его рот с жадностью впился в горло, подбородок, скулы, найдя, наконец, любимые, чуть приоткрытые губы. Вот он, тот самый влажно-шипящий поцелуй, отдающий морозной свежестью и жарким огнем.
– Нам многое нужно наверстать, – задыхаясь, произнес Бобби, через силу прервав поцелуй. – А морг для этого совсем неподходящее место, идем. Наша квартира куда лучше, – поспешно добавил Айсмен, выталкивая Пэрриша из своего кабинета. – И еще, когда в следующий раз появишься, а потом решишь вернуться в Ад, возьми меня с собой.
– Это против правил, – возразил Цербер, быстро шагая рядом, – зачем тебе это?
– Попробую его заморозить.
========== Эйфория (Athelnar, Vikings) ==========
Комментарий к Эйфория (Athelnar, Vikings)
Гиф:
https://vk.com/doc63678917_461740300
– Дай мне еще своей волшебной травы, женщина, – приказывает король Рагнар, обращаясь к бывшей рабыне по имени Йеду из далекой страны, что на востоке. Эти зеленые листочки вставляют похлеще грибов Флоки, принося долгожданное забвение и позволяя видеть дивный сон наяву.
Лодброк долго выхаркивал кровью последствия своего поражения в Париже с последующим падением со стен вражеского замка, остро чувствуя каждую сломанную кость.
Боль, что длительное время выворачивала нутро и терзала тело, наконец, отступила. Находясь под действием чудотворного снадобья, Лодброк совершал странные поступки и был свидетелем диковинных вещей. Будто душа покидала тело и вольной птицей парила над землей и за ее пределами.
Рагнар чувствовал покой и легкость, потому что вместе с душой его на время оставляли воспоминания, несшие за собой горечь и боль потери. Иной раз он ощущал себя, чуть ли не провидцем, получив шанс заглянуть в потусторонний мир в миг краткого просветления.
Словно боги ему улыбнулись и дали иллюзорную, на грани реальности, но все же возможность вновь встретиться с Этельстаном. Услышать его мелодичный голос, подобный божьему благословению. Словно он еще рядом. Живой. Из плоти и крови.
Пребывая в наркотическом экстазе, Лодброк тянет к нему руку, чтобы, как и раньше, прикоснуться к Этельстану. Увидеть на его лице смущение, ощутить легкий трепет и прилив жара к рдеющим скулам.
Но потом он резко отдергивает сжатые в кулак пальцы, боясь своим желанием спугнуть прекрасное видение. Словно, если бы он был посреди спокойных вод фьорда, не желая мутить его зеркальную поверхность, отражающую ярчайшие звезды.
Пусть так. Он согласен застыть камнем, не дышать вовсе, а глупому сердцу приказать не биться так громко о ребра, как бушующий прибой о скалы, лишь бы продлить это мгновение.
Но вот голос его близкого друга становится все тише, а сам он истончается словно утренний туман.
– Нет, Этельстан! Еще немного, прошу! Не бросай меня снова! – хрипит Лодброк, слепо и хаотично вращая широко распахнутыми глазами оказываясь в одинокой непроглядной пустоте.