Аргилай с укоризной посмотрел на собеседницу.
- Вот у тебя, сколько штанов в жизни было? - спросил он.
- Откуда я знаю. - в раздражении проворчала женщина. – Глупость, какая – портки считать. Много, наверное.
- Вот именно. - кивнул Лаи, возвращаясь к своему занятию по выбору шаровар. – А у меня это вторые штаны в жизни. Не хочу ошибиться с выбором.
Трица задумчиво посмотрела на собеседника, прикидывая, куда бы его побольнее пнуть. Но решила, что ей лень вставать с лавки, чтобы колотить парня и наставительно произнесла:
- Если бы ты хотел исключительно красные портки - то не стал мерить зеленые.
На лице Аргилая расцвела счастливая улыбка человека, который годами искал смысл жизни и внезапно обрел просветление:
- Решено! - вскричал он. – Беру зеленые!
- Наконец-то… - с облегчением выдохнула женщина. – Надевай и пошли. Нас обедать звали еще час назад.
Утро следующего дня выдалось прохладным и пасмурным. Совсем не таким, какое утро представляют в своих фантазиях закоренелые домоседы, когда мечтают однажды выйти из дома и отправиться навстречу приключениям. Утро старательно намекало, что приключения — это не только новые впечатления и интересные знакомства, но и грязь, холод, усталость; сырая, твердая земля вместо теплой, мягкой постели и туалет в кустах, где голодные комары радуются каждой голой заднице.
Аргилай неумело сидел в седле, сонно щурился и зевал во весь рот.
- Даже не позавтракаем? - жалостливо спросил он.
- Позже. - отрезала Трица, а затем обратилась к табунщику, явившемуся проводить путешественников до околицы. – Еще раз поздравляю с назначением на должность старосты, Копыто. Если какая помощь понадобится – пиши, приеду.
- Дороговато мне вышла твоя помощь. - проворчал коневод, посматривая на Фельдбонского боевого жеребца, которого по уговору пришлось отдать Лаи.
- У тебя табун остался, - напомнила рыжая женщина. – И Борова выгнали с деревни.
- И то верно. - согласился Копыто. – А не вертается он?
- Пес его знает. - пожала плечами Трицитиана, подтягивая стремена белогривой Луны. – Банду ему мы изрядно потрепали. Дважды подумают прежде, чем опять лезть в Большое Дно. Табуна и статуса в деревне он лишился. Власти у него теперь нет. Влияния тоже. Что ему остается? Лопнуть от злости? - усмехнулась она.
Коневод, ставший новым старостой деревни Большое Дно, улыбнулся и поднял ладонь в прощальном жесте:
- Доброй дороги, друзья! - напутствовал он.
- И тебе не хворать. - кивнула женщина.
- Спасибо за все, Копыто! - поблагодарил Лаи.
Трицитиана оказалась права. После того, как Боров потерял должность старосты в деревне Большое Дно, упустил табун лошадей и потерпел поражение от людей Копыто – оставшаяся в живых горстка разбойников решили: ловить им под командованием толстяка теперь нечего, и оставили своего вожака. Лишь Сохатый и раненый Хрип остались при бывшем предводителе. То ли поверив обещаниям, что у того еще остались сбережения в тайниках. То ли по каким-то другим соображениям.
Худая старая кляча тащила дребезжащую телегу, видавшую свои лучшие годы, много лет назад. Другой Сохатый угнать не смог. Разбойник неумело правил на козлах, подгоняя несчастное животное.
Боров и Хрип сидели в телеге и жевали сушеный горох. Разбойника наскоро перевязали, после того, как один из людей Копыто проткнул ему бедро вилами. Боров остался невредим, отделавшись лишь парой синяков и ущемленной гордостью.
- Чу, глянь! - встрепенулся Хрип. – Вершник позади.
Толстяк обеспокоенно повернулся и посмотрел на дорогу, утекающую вдаль из-под разбитых деревянных колес повозки. Густой утренний туман сильно ограничивал видимость, но вдалеке точно угадывался силуэт всадника. К сожалению, рассмотреть с такого расстояния незнакомца – не представлялось возможным. Однако тот спешил исправить это досадное недоразумение и быстро приближался.
- Кто це? - тщательно присматриваясь, спросил разбойник. – Собака рыжая шо ли?
А Боров узнал всадника и дико закричал на Сохатого:
- Гони! Гони быстрее!
- Та туда гнать!? - заспорил тот. – Кляча чахлая - падет.
- Гони, говорю!
- Ну, лады.
Разбойник хлестнул кнутом несчастную кобылу. Телега ускорилась, набирая ход. Но скакун незнакомца был моложе и резвее - всадник неминуемо приближался. Сохатый встал на козлах и беспощадно хлестал старую клячу. Спина лошади покрылась кровью, изо рта хлопьями летела пена. Повозка дребезжала, прыгала на неровностях дороги и грозила развалиться в любой момент.
- Да хто это? - прокричал Хрип, тщетно стараясь удержаться на метающийся из стороны в сторону повозке.
- Заткнись! - зло бросил в ответ перепуганный Боров, вцепившись побелевшими руками в деревянную перекладину.