— Достаточно. Молодец, — похлопал по плечу парня пастырь. Затем одной рукой подхватил рукоять и пару раз взмахнул этой же махиной в воздухе. Подкинул, поймал, крутанул разок, изобразил какую-то связку и поставил на место.
— Зачарован на снижение веса? — догадался Лёша.
— А говорили, что недавно в нашем мире, — удивленно ответил старец.
— Так и есть. Просто случайно столкнулся с подобными чарами.
— Просто. Все у вас молодых просто. Но в этом случае ты не совсем прав. Этот молот сам по себе артефакт. Видишь эту плиту? — указал он на белый камень, похожий на песчаник, обрамленный креплениями, отходящими от рукояти.
— Эта плита из самого первого храма Милоры, говорят, когда богиня ступила на его порог, то он впитал частицу её благодати. Но чары на нем вовсе не на снижение веса, а на поражение сил хаоса молнией.
— Тогда как вы так легко его поднимаете? Не понимаю?
— Я уже инициированный маг Света, паладин. Камень чувствует это и помогает мне. Ладно, давай приступим к ритуалу, а потом ты попробуешь еще раз. Признаться, мне и самому интересно, что из этого выйдет.
Он усадил Алексея в центр кабинета, поставил рядом с ним молот. Затем, начертил мелом круг, прямо по доскам на полу. Достал с полки восемь свечей и расставил по кругу.
— Закрой глаза и отвечай, что чувствуешь, когда я буду спрашивать.
— Хорошо.
Пастырь затушил лампадку и другие свечи в кабинете, оставив только расставленные по кругу. Их пламени едва хватало на то, что бы выхватить силуэты мужчин из темноты. Старец потер ладони и встряхнул ими, словно сметая что-то незримое. Зашел за спину Алексею и присел напротив него. Сначала на кончиках пальцев, а затем и по краям ладоней Нодрика появилась молочно-белая дымка. Если не вглядываться, то легко можно не заметить. Он начал водить руками вокруг фигуры Лёши, вдоль спины, рук, головы. Делал круговые движения, словно нащупывал какие-то границы. На каких-то участках останавливался и спрашивал: «Что чувствуешь?».
— Ничего, — отвечал Алекс.
Пастырь усилил свечение, теперь все его тело испускало свет, а ладони превратились в два ярких фонаря. Но свечение было волнообразным, а не равномерным, оно словно жило своей собственной жизнью. То касалось тела парня, то стекало по нему, наткнувшись на невидимую преграду.
— А теперь? — спросил он.
— Тепло.
— Это хорошо.
Так продолжалось еще минут десять, он прикладывал ладони к различным участкам на спине, груди, к голове парня, пока тот не начинал чувствовать тепло.
— Расслабься, слушай сейчас мой голос и более ни на что не отвлекайся. Делай то, что я скажу, и не открывай глаза.
Мужчина встал, разведя руки в стороны, и начал читать какой-то древний текст на неизвестном языке, меняя темп и тембр голоса. Он то медленно бубнил, то словно читал скороговорку. То басил, то брал высокие ноты в речи. Незаметно для себя Лёша потянулся за этим голосом. Голова закружилась, как после крепкого вина. Голос звал его в танец, уносил и раскачивал сознание в такт словам. Тело стало легким и невесомым, казалось, что одним усилием воли можно взлететь. Фразы сливались, образуя мелодию, и, спустя пару минут, он уже не мог разобрать ни слова, Алексей словно слушал низкочастотный гул, от которого вибрировала каждая клеточка тела.
— Алексей, — медленно прошептал низкий и спокойный голос, — представь, что пред тобой пламя свечи. Смотри на него... Как ровно оно горит... Всматривайся в его цвет... В то, как его колышет ветер... Согрейся им, будь им, словно это ты сам.
Перед глазами парня была только пустота, в которой он кружился и утопал. Но после слов пастыря, перед ним словно возник крошечный огонек. Лёша потянулся к нему, приблизился, начал рассматривать. Он видел его в мельчайших деталях. Но как он это делал, с закрытыми-то глазами, не понимал. Что это, обман зрения, внушение, гипноз? Парень не знал, но потянулся за этими ощущениями, отдался им целиком. Почувствовал тепло и жар белого пламени, его пульсацию. Сначала, едва заметно, но затем, все ярче и ярче. Волны света, словно океан, накатывали и сползали с его тела.
— Свет — это ты, Алексей. То, что ты видишь, часть тебя. Возьми его в свое сердце и прими. Взрасти это семя, как если бы оно было твоим дитя. Свет — твой друг, брат, отец и помощник. Оберегай его в себе, расти, дружи и укрепляй, балуй и воспитывай, а когда окрепнет — выпускай.
Лёша протянул к пламени обе руки. Он грелся его светом, гладил. Огонь, словно почувствовав, перекинулся на руку парня, и теперь, уже веселые его всполохи играли на ладони молодого человека, не причиняя никакого вреда.