— Силой, данной мне Милорой, во имя Света и дела его! — с этими словами Нодрик схватил своей латной перчаткой, облаченной в Свет, затылок одержимого и потянул на себя. Вот только за ладонью потянулась не голова, а некий призрачный силуэт. Не желая упустить это нечто, паладин наматывал на кулак непонятную черную субстанцию из дыма и снова тянул. Сначала одной рукой, потом двумя. Когда дело пошло, то Кирилл заметил, что своей светлой энергией пастырь подцепляет заразу внутри тела одержимого, вытягивает ее, сдерживает силовым коконом, одновременно защищая себя и не давая вернуться гадине в тело жертвы. Черный дым между его рук стал уплотняться, завыл, начал скулить и вырываться. Он все больше напоминал очертания, головы или морды, какой-то демонической твари. Старец уперся ногой в спину бедолаги, в чьем теле обитал демон и еще сильнее потянул силуэт. Теперь уже дым валил такими густыми волнами, что застилал землю вокруг, метров на пять, не меньше. Эта чернота, словно щупальца осьминога пытались найти путь к спасению. Сначала дым потянулся к лицу Лёши, который все еще находился в отключке, но одернув конечность обратно, словно обжегшись, двинулась в сторону Кира. Паладин заметил эту попытку и тут же пресек. Мощная волна света кругом разошлась от него в стороны и, отрезая пути отхода для дыма, начала давить обратно. Тварь в руках пастыря заорала еще сильней, теперь не только голова выходила из тела одержимого, уже сформировались и проявились плечи, а от них потянулся скелет, образовались спина и руки. Пастырь перевел одну руку на шею демону, а другой схватил за хребет в районе поясницы и с удвоенной силой, вливая внутреннюю энергию в свечение, потянул. Не меньше минуты длилось их противостояние. В какой-то момент Кириллу показалось, что еще чуть-чуть и демон снова вернется в тело. Но пастырь снова и снова тянул: на себя, в стороны, сдавал назад, что бы с удвоенной силой отыграть еще несколько сантиметров.
Пока эти двое сражались, молодой человек сорвал с пояса зелье исцеления и наклонился над другом. Открыв тому рот, влил сразу все содержимое, не беспокоясь, захлебнется тот или нет... Не захлебнулся. Уже через десять секунд Алексей зашелся в кашле, сплевывая остатки крови и зелья. Он открыл глаза и, не веря, уставился на картину происходящего. Нодрик вытащил-таки демоническое отродье целиком и теперь держал извивающееся существо перед собой.
— Отпусти его душу, демон! — проговорил, вбивая каждое слово паладин.
— Не-ет! Он мой! Мой! — вопило существо.
— Отпусти, или я убью тебя, прямо сейчас!
— Я и так мертв, беляк! Не тебе меня пугать!
— Пугать? Я тебя еще не пугал! — перехватил демона одной рукой пастырь, с силой вбивая в каменное мощение улицы. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
Старец свободной рукой нащупал молот, и словно пушинку занес над собой. Лёша помнил сколько тот весил и тем страшнее была картина. Кого следовало бояться больше, сильного и быстрого демона, или же нечеловечески сильного пастыря?
— Верни этому человеку душу, или, клянусь Светом, я прямо сейчас расплескаю твоё нутро по улице.
— Мигом раньше, мигом позже, плевать. Я заберу его душонку с собой.
— А-а-р-рр! — взревел паладин. Молот в его руке налился таким молочно-белым светом, что ребятам пришлось зажмуриться на секунду. Он уже был готов нанести удар, как его остановил голос.
— Стой! — пропищал мерзкий голос. — Мы можем договориться!
— Слушаю!
— Отпусти меня. Я немедленно покину город и поклянусь, что никогда в него не вернусь! Ну?
Показалось, что мысли паладина и правда обдумывали такой вариант. Но лишь на секунду.
— Я не заключаю сделок с демонами. Я их истребляю. Если я, Нодрик, когда-то пойду у вас на поводу, то чем буду лучше демона? Нет, мой тебе ответ, демон!
— Тогда не тяни, светлый! — прокряхтел ему в лицо демон.
Движение пастыря слилось в одну смазанную линию. Бабах! Ярчайшая вспышка, сопровождающаяся разрядами молнии, хлынула от молота. Выброс силы и Света, разлетевшейся на десятки метров, испепелил демона, не оставив и клочка дыма, ни капли черноты вокруг. Только метровая воронка, глубиной не меньше двадцати сантиметров осталась на месте, где лежала тварь. На пороге дома, из которого вырвалась бестия, стояли две женщины, роняя слезы. Пожилая, лет шестидесяти и молодая, лет тридцати. Они стояли и смотрели на тело. Тело мужа, отца, родственника, чьего-то друга, приятеля. Пустое и безжизненное, без души, оно лежало в грязи, лицом вниз, прямо на улице. Непонятно как, но Кир чувствовал это. Он чувствовал, как паладин вырывал её из тела вместе с плотью демона. Он чувствовал крик мольбы и отчаянья, когда тот занес свой молот. А когда Нодрик буквально развоплотил сущность демона, то вместе с ней уничтожил и божественную искру, душу этого несчастного. Казалось, вся вселенная и весь этот чертов мир, содрогнулись, оплакивая невосполнимую потерю. Безмерная тень горя и печали легла на плечи молодого человека. Он видел смерть, он знал её, убивал сам. Но там, там было другое, их души оставались целыми. Они перейдут на новый круг перерождения, обретут новое воплощение. По крайней мере, он в это верил. А здесь... Ему пришлось стать свидетелем уничтожения души и никогда он не чувствовал большего опустошения. Словно это его душу, частицу его самого погубил паладин.