Так… уставился на кусок ткани в своих руках. С каких пор я ношу плащ?
В голове на этот вопрос ответа не нашел.
Любопытно. Появилось чёткое ощущение, что я что-то упускаю, и этот плащ почему-то очень важен для меня, но почему — без понятия.
Попытался припомнить в каких обстоятельствах я его на себя надел, но как не искал, не нашел, хотя и применил ментальную магию. Так, это что же, на меня кто-то навел какой-то блок? Или кто-то пытается обвести меня вокруг пальца? Разум тут же вскипел от пущенной в него энергии. Если у меня сейчас и есть какие-то блоки, то они себя обнаружат. Тут же нашел небольшую червоточину, которая по какой-то причине искажала воспоминания последних двух недель. Что ещё за новости? Более того, мне очень не понравилось, что кто-то умудрился покопаться в моём разуме обойдя защиту. Я тут хвалился, что меня Крейг не смог прокусить, целый дьявол, а тем временем, кто-то, даже не затрагивая щиты, смог изменить мою память.
Аккуратно следуя по цепочке следов, смог найти вырезанное место, а в следующий миг память хлынула на меня потоком. Оказывается, кое-кто забрал у меня целый пласт памяти о том, как я встретился с хранителем погибшего мира, а потом получил в качестве компенсации тело для своего друга Корка. А в следующий миг до меня вдруг дошло. Единственный, кто мог сделать нечто подобное, был сам Корк.
Я резко встряхнул плащ и грозно произнес:
— А ну, явись передо мной, в своём истинном обличии!
Последние слова я подкрепил ментальным импульсом. Очертания плаща тут же поплыли, и в следующий миг передо мной возник крупный ворон, который, повернув голову на бок, внимательно посмотрел на меня.
— Корк, что это за новости? Для чего ты это сделал? — строго спросил я.
— Корк? — ответил мне мой друг.
— Нечего притворяться. Ты вполне нормально изъясняешься. Ты хоть и попытался изменить мою память, но не смог её стереть. Я все вспомнил.
— Корк… корк, корк, — задумчиво прокаркал ворон, — «с тобой всегда было непросто, мой друг», — раздалось в моей голове.
— Ты ничего не забыл? Вообще-то это я всё время твою задницу спасаю. Зачем ты проник в мою голову? Раньше ты такого себе не позволял.
Ворон промолчал.
— Отвечай, — настойчиво произнес я, — что-то произошло? Ты что-то скрываешь или чего-то опасаешься?
Мне вдруг вспомнилось, что память о Корке оборвалась с того самого памятного похода в мой родной мир, когда я сражался в столице с отродьями Инферно. А до этого я встретил другого Корка, того, что ждал меня больше десяти лет и не дождался. И ведь самое интересное, что Корк тогда забрал его память себе, а со мной не поделился. Это был первый странный поступок с его стороны, на который я почему-то не отреагировал. Тоже воздействие моего излишне самостоятельного друга?
— Я всё ещё жду объяснений, — выждав пару секунд, напомнил я, — и не притворяйся птицей. Ты же знаешь, что со мной это не пройдёт, не заставляй меня раскапывать твой разум по частям.
— А как же все твои слова о том, что мы с тобой друзья, и ты не будешь нарушать моё личное пространство? — тут же раздался голос в моей голове.
— Это в силе до тех пор, пока не касается моей безопасности. А ведь ты влез в мою голову, пользуясь тем, что тебе я доверяю на сто процентов. Ты первый нарушил наши с тобой доверительные отношения, я хочу знать, почему?
Ворон снова промолчал было, но, чувствуя мой нетерпеливый взгляд, он ответил:
— С тех пор, как мы с тобой расстались, у тебя появилось много игрушек, — произнёс он, — мыши, про которых ты, к слову, уже забыл. Два тотема, которых ты тоже меняешь по своему усмотрению и раздаёшь, при необходимости, кому попало. И про меня ты очень легко забыл. Вот я и думаю, надо ли мне сохранять связь с тобой? Это для меня может быть чревато, архимаг Алексиус. Тебе нужны сильные тотемы и питомцы, а я всего лишь птица. Мудрая, быть может, очень умная, — ворон, совсем по человечьи хмыкнул, — и необычайно скромная, но, тем не менее, птица. Юестолковая для тебя.
Я призадумался.
— Ты что, ревнуешь, что ли? — спросил я его.
— Ревность это качество не самых разумных двуногих, не ты ли все время это говорил, архимаг Алексиус?
— И всё же, чем объяснить эти фортеля?
— Я долгое время был твоим другом, но эти десять лет показали, что жизнь ворона совсем другая. Ворон живёт и умирает на воле, летая по небу, там, где он захочет, и когда захочет. Ищет себе вороницу и заводит воронят, а потом… В любой момент может потерять всё или вовсе умереть. И когда он перед этим видит своего старого друга, который бросил его, променяв на иных, более полезных товарищей, это, знаешь ли, сложно спокойно перенести.