Выбрать главу
На фсе же на четыре кругом стороны. Он завидял-де́: во поли не дым стоит, — Кабы едёт удалой да доброй молодець. 20. Он прямо-де едёт ф красен Киеф-грат, А не приворяциват на заставу на крепкую. Он едёт молодець дак потешаецьсе: Он востро копьё мецёть да по поднебесьё (так), Он одной рукой мецёт, другой схватыват. 25. А впереди его бежыт да два серы волка, Два серых бежит волка да серы выжлока; А на правом плеци сидел да млад есён сокол, На левом плеци сидел да млад бел кречет. А заходил стары казак во бел шатёр, 30. Говорыт-то стары казак таковы слова: «Уш вы ой еси, удалы вы добрыя молоццы! Уш що же вы спите́ да що вы думаите́? Да наехал на нас супостат велик, Супостат-де велик да доброй молодець. 35. Он прямо-де едёт ф красен Киеф-грат. А не приво(ра)циват на заставу на крепкую!» Ото сну-де рибятушка пробужалисе, Ключавою водою они умывалисе, Они белым полотенцом да ю/тиралисе, 40. Они господу Богу помолилисе, А посылали Олёшеньку Поповиця. Как выходит Олёшенька и/з бела шатра, Засвистел он коня да ис чиста поля: А бежыт его конь, дак мать земля дрожыт. 45. Как крутешенько Олёшенька седлал коня, Он седлал-де, уздал да коня доброго: Он накладывал уздиценьку тесмянную; Он накладывал седёлышко черкальскоё; Он двенаццэть пот(п)руг дак шолку белого, 50. Ишше белого шолку ша/махиньского; Он тринаццату потпругу — це/рез хребетну кось, — А не ради басы, дак ради крепости, Ишше ради окрепы дак богатырское, Ишше ради поески дак молодецкое: 55. А не оставил бы конь дак на чистом поле Ишше черным-то воронам на пограеньё, Ишше серыем волкам на потарзаньи, Только видели, молодець на коня скоцил, А не видели поески да богатырьское, — 60. Только видели: ф поли курева стоит. А выежжал-то Олёшенька на чисто полё, Он завидял молочьчя-то во чистом поли. А ревел-то Олёшенька по-звериному, Засвистел-то Олёша по-соловьиному, 65. Зашыпел-то Олёша по-змеиному: А кабы едёт от-молодец, не огляницсе. Как подумал Олёшенька Попович-от: «А кабы едёт молодец-от — не / моя чета, Не моя едет чета да не моя верста!» 70. Повернул он коня да ко белу шатру, Приежжает Олёшенька ко белу шатру, — А стречает стары казак Илья Муромец. Говорит тут Олёшенька / Поповиць-от: «Уш ты ой еси, стары казак, Илья Муромец! 75. Кабы едёт богатырь — дак не моя чета, Не моя едет чета да не моя верста!» Посылали тут Добрынюшку Микитица: Ах, кабы вежливой Добрынюшка, очесливой, — Он спросил бы о роди и о племени, 80. Он спросил бы отечесво-молодечесво, Он спросил, куда едёт да куды путь держыт. А как выходит Добрынюшка из бела шатра, Засвистел он коня да / ис циста поля: А бежыт его конь — дак / мать-сыра земля дрожыт. 85. А крутешенько Добрынюшка седлал коня, Он седлал-уздал себе коня доброго: Он накладывал уздициньку тесмянную; Он накладывал седёлышко черкальскоё; А он вязал-де потпруги шолку белого, 90. Ишше белого шолку шамахиньского; Он застегивал пряжецьки серебрены, Он серебряны пряжецьки позолочены; Он двенаццать потпруг — шолку белого, А тринаццату потпругу — церес хребетну кость: 95. «А нам не ради басы — ра/ди крепости, А ишше ради окрепы да богатырское, Ишше ради поески да молодецкое: А нам придёцсе де съехацьсе на поле с неприятелём». А как крутешенько Добрынюш(к)а на коня скоцил, 100. А не видели поески богатырьское, — Только видели: во поли курева стоит, Курева-де стоит, дак дым столбом валит. А выежжал-де Добрынюшка на чисто полё, Он на то жо на роздольицо на шырокоё. 105. Он завидял молоцца-та во чистом поли, — Заехал он к молоццу спереди-де, з глаз. А ишше слез-де Добрыня со добра коня, Он снял-де шляпу дак земли Греческой, Он не малу, не велику — дак во сорок пудоф; 110. Он ниско молоццу да поклоняицсэ: «Уш ты здрастуй, удаленькой доброй молодець! Уш ты коёго города, коей земли? Ишше коёго оцца-матери? А куда же ты едёш да куда путь держыш?» 115. А отвечаёт удалой да доброй молодець (Не сказал он роду своёго племени, Не сказал он отечесва-мо/лодечества!), А он сказал: «Куда еду да куды путь держу? Ишша прямо я еду ф красен Киеф-грат, 120. А ишша стольнё-т (так) грат да во полон возьму, А ишша князя-та Владимера жыфком схвачю, Я кнегинушку Опраксию за сибя взамуш возьму!» А надевал-то Добрыня да шляпу Земли Греческой,