Выбрать главу

Не то год, не то два хозяйничали в деревне Ваня да Акуля. Опять дожили до ручки, угребли в город. Тетеря опять выпросился в ботанический сад вместе с женой наблюдать финикову пальму. Пальма вымахала теперь выше облак. Ну, это все видали на открытках. Однажды Тетеря, начитавшись газет, сообразил:

— Сползаю я по моей пальмы ввысь, побью мировой рекорд.

Взял градусник, бутерброт, бутылку ситро, поплевал в ладошки и поехал. В таки высши сферы залез, что и аэропланы ниже его, и воздух стал фиолетовый, и мороз градусов сорок. Ванька струмент посмотрел, — шесть тысяч метров. Сделал зарубку, прокричал трижды "ура", закусил и стал делать посадку вниз, механически записывая наблюдения.

Дома говорит жене:

— Акуля, полезем в безвоздушно пространство?

— Без кислородного прибора?! Нако, выкуси!

— Дура, мы хоть тысячи на три. Тамотки хоть го'ла сиди. Нас на картинку снимут. Только обедать тебе сейчас не дам. Ты восемь пудов до обеда тянешь, а как пообедаешь, дак и гирь не достанешь.

Посадил Акулю в мешок, взял мешок в зубы и поехал вверх на пальму подобно таракану. Едут час и полтора, Акулюшка, сидя в мешке, вела дневник, но вскоре заскучала:

— Ванька, я вылезу температуру смерять?!

Ему зубов разнять нельзя, у него мешок с женкой в зубах. Он ни гу-гу.

Акулю горе берет:

— Ванька, я пенсне в черепаховой оправе уронила. Опушайся!

Наш герой не сдается. Думает: еще сотня метров и финиш. А выговорить нельзя, мешок в зубах. Только мычит:

— Угу!

Акулинино терпенье лопнуло:

— У меня живот заболел!

Вапька забылся да и гаркнул:

— Ага!

Рот раскрыл, мешок и выпал. Акуля парашют распустить не поспела, грянула сквозь облаки, только пыль столбом...

Иванко сделал вынужденную посадку в крапиву, а где Акулюшка упала, образовалась колоссальная воронка, как от падения крупного снаряда.

Ну, так ли, эдак ли, а надо поминки править. Иванушко приготовил легкий закусон на двенадцать персон и пошел в контору добывать плачею для завывания во время обеда на тему прискорбного случая. Пришел в контору, а встречу медведь.

— Тетеря, куда?

— Супруга убилась. Кто бы про это на обеде повопел?

— Я по радио реветь мастер.

— Извиняюсь, не слыхал.

— Съимпровизируем в лучшем виде. Слушай.

— Ррр... Акулинка! Убил тебя, Тетеря-рря-рря-рря!!!

Ванька чуть не оглох, замахался на медведя. А сбоку волк подъехал.

— В чем дело, любезный?

— Певчего ищу, выполнить арию про Акулюшку.

— А какие условия?

— А вы на какой глас поете?

— О-о-у-у! баба-а-а, убил тебя му-у-у-ж-ж-ж!

— Извиняюсь, не подойдете! Аж мороз по коже...

Тут из детского вещания выскочил заяц.

— Здрасте, я мастер эстрады!

— Вы как поете?

— А "пык-пык"!

— Тьфу на вас!

Тогда из сектора художественного вещания выплыла лиса и оттерла зайца:

— Ваничка! Что с вами, каки' вы печальны! Совсем себя не бережете.

— Ох, Лиса Патрикеевна, Акуля-та моя...

— Слышала, слышала! Ужасно, ужасно!

— Да. Сюда пришол,—нет ли кого, повыть, поплакать.

— А я-то на что? Двадцать годов здесь плачу да реву.

— Как плачете?

— Лиса пригорюнилась лапкой и запела:

А была у Ванички Акуля. Масляну кашку варила, своего Ваничку кормила, тонкопряльюшка была, беломоюшка-а! ..........

Тетеря прослезился.

— Подем, Патрикевна. То и надо...

Пришли на квартиру. На столе цветы, бутылки, десерт, крембрюле. Иванко говорит:

— Вы, Патрикевна, сядьте на диван и вой во всю силу, как по радио воешь. А я побегу знакомых собирать на обед.

Он со двора, а лиса давай с краю тарелки, бутылки, салатники опоражнивать. Ванька мимо бежит.

— Лиса, что худо плачешь?

— Слезы утираю!

А сама последнюю бутылку вылакивает.

Выпила, вылакала, вылизала все до капли и — окном да на трамвай.

Сродники и сродницы пришли — все чисто. Не надо мыть посуду.

А туда, где воронка после Акули получилась, приехали профессора спорить — аэролит, метеорит или болид упал на это место.

II. КАК ВНУК ХОДИЛ УМНЫХ ИСКАТЬ

У бабы да у дедка были желанные внук да внучушка, Офоня да Манюшка. Вот дедко рыбы соленой напромышлял, бабка наелась и пить захотела.

— Манюшка, наставь-ко самоварчик!

— А с чем пить будем?

— С лонпасьём, бажона.

Впучка с ведерком к речке ссыпалась, зачерпнула со дна, где погушше, да на ту сторону и взглянула. Взглянула и раздумалась, раздумалась и горько заплакала.