Таково было положение в первой половине I в., когда началось Великое переселение народов. Перемещения в процессе его были настолько сложными, что единственный способ составить себе правильное представление о нем — это проследить за движением каждой отдельной группы племен начиная с англосаксов, которые своим завоеванием Британии не оказали большого эффекта на развитие искусства ведения войны, и заканчивая готами и лангобардами, которые, безусловно, сделали это, полностью уничтожив влияние Римской империи на Западе. До V в. англы, саксы и юты не начали продвигаться вперед, хотя по всем признакам видно, что небольшое количество их появилось в Британии задолго до того. Некоторые римские авторы упоминают о набегах саксов. К примеру, Флавий Евтропий пишет, что саксы жили вдоль береговой линии и в топях Великого моря. Позднее Аммиан Марцеллин, трудившийся около 390 г., говорит: «Пикты, и саксы, и скотты постоянно беспокоили бретонцев». Клаудиан утверждает, что в своих рейдах они доходили до самых Оркнейских островов. «Земля там, — пишет он, — мокра от крови убитых саксов».
Судя по всему, лангобарды начали свой поход из страны, которая находилась немного восточнее владений саксов; они медленно двигались в южном направлении и практически не играли роли в истории, пока в VI в. (568 г.) не поселились в Италии, под предводительством вождя Албойна. Тот факт, что они были сродни англам и саксам, доказывает большое сходство их языков. Даже при самом поверхностном анализе ясно, что оно не могло быть случайным; здесь явно прослеживаются общие корни, а следовательно, и общее происхождение. Язык вообще довольно часто помогает прояснить некоторые загадки истории; в этом смысле лингвистика может небезуспешно прийти на помощь истории и археологии.
Франки были самым варварским и неотесанным из всех тевтонских народов, и они покрыли самое короткое расстояние в своем походе. В течение 250 лет ими правила династия Меровингов, наиболее кровавая и слабая из всех, которые когда-либо позорили нацию, и тем не менее она дала свое имя прекраснейшим цветам средневековой Европы. В течение всего этого времени франки представляли собой намного меньшую угрозу рушащейся империи, чем готы или вандалы, но в конце концов, когда Карл Великий объединил их и создал империю, они победили и впитали в себя все остальные народы (хотя к тому времени и готы и вандалы уже исчезли со сцены). Это было то содружество германских племен, о котором писал Тацит. Они пересекли Рейн и вошли в Галлию, следуя теми путями, по которым раньше совершали свои грабительские набеги алеманны, прорвавшие границу в то время, когда хватка Рима уже ослабла.
Собственно говоря, тех франков, которые единолично правили всей Европой и дали свое имя величайшему государству, трудно сравнивать с их грубыми предками. На это имеется две причины: во-первых, изначально франкских завоевателей римской Галлии было сравнительно мало, и скоро (через одно-два поколения) они превосходно смешались с римско-галльским населением, исключая правящий класс, который оставался исключительно тевтонским по крови. Вследствие этого большинство франков стало цивилизованнее, хотя властители династии Меровингов оставались варварами в самом худшем смысле этого слова. Но, несмотря на это, недостойная династия прервалась и уступила место совершенно другому семейству. Его родоначальником был Карл Мартелл, но того, кто объединил практически всю Европу в единое мощное целое, звали Карлом Великим — Шарлеманем, императором Запада. Благодаря этому замечательному человеку франки в VIII в. стали ведущей силой в Европе, но только потому, что Карл объединил все, что было лучшего в переселенцах, готах и лангобардах, и привил их систему ведения войны к традиционным франкским методам. Результат получился ошеломляющий — в конце концов благодаря усилиям одного-единственного человека образовалась держава таких размеров, какой никогда уже больше не существовало на территории Европы. Нам трудно вообразить такие свершения за недолгий период человеческой жизни, но тем не менее так оно и было. Если бы дети Шарлеманя были достойны его имени, трудно представить, какой была бы политическая карта мира через сто лет. Однако империя фактически просуществовала всего одно поколение — как только ее основатель скончался, все вернулось на круги своя. Следовательно, для того чтобы полностью изменить историю, усилий одного человека все-таки оказалось недостаточно.
Вандалы отправились дальше других племен и в течение некоторого времени были самыми удачливыми из переселенцев. Мы точно ничего не знаем о том, откуда они были родом; вандалы появились в Северной Германии приблизительно в одно время с лангобардами, то есть в начале I в. н. э., и поселились возле Одера. Сами они говорили, что пришли из Скандинавии, но прожили в том месте, о котором я упомянул, приблизительно четыреста лет, или двадцать поколений — достаточно времени для того, чтобы это место можно было считать родиной. Только в начале V в. н. э. появились сообщения, что вандалы начали продвигаться в западном направлении. Под новый год, в ночь, которая отделяла 405 г. н. э. от 406-го, они пересекли Рейн и начали свое долгое путешествие под предводительством исключительно энергичного вождя по имени Гейзерих. Он повел их на юг через Галлию и Испанию до самого Средиземноморья, часть которого до сих пор носит имя этого племени — Андалузия (там они прожили 20 лет, с 409-го по 429 г.). Затем Гейзерих во главе своего народа пересек Гибралтарский пролив и вторгся в Северную Африку, где завоевал бывшую римско-карфагенскую провинцию и создал удивительную империю вандалов, которая вскоре стала таким же богатым и просвещенным государством, как и сам Карфаген, столица древней финикийской цивилизации. Таким образом, на Средиземноморье начался период, сравнимый со временами викингов, поскольку вандалы были нацией мореходов и на своих кораблях плавали куда хотели, совершая такие же рейды, как и позднее викинги на севере или сменившие их на этом берегу пираты-варвары. Вскоре и их империя стала ужасающей силой, в 455 г. захватившей и разграбившей сам Рим. В 553 г. великий генерал императора Юстиниана Велизарий разбил вандалов и уничтожил их государство, после чего они навсегда исчезли из исторических хроник. Однако это имя стало нарицательным и сохранилось до наших дней, напоминая о том ужасе, который эти варвары наводили на рушащийся мир Рима. Надо отметить в скобках, что они не устраивали глобальной резни, не разрушали местные святыни и вообще вели себя так, что вряд ли заслужили, чтобы слово «вандал» на многие столетия стало синонимом грубого дикаря. Тем не менее страх побежденных, стократ увеличившийся из-за того, что римляне не привыкли к поражениям, за многие годы уверившись в абсолютной неприкосновенности Вечного города, запечатлелся в переносном значении названия племени, которое давно уже исчезло с лица земли.
Впервые в поле зрения историков готы попали во времена владычества Каракаллы (215 г. н. э.). К тому времени они были уже очень могущественной силой, поколениями обитавшими на равнинах Польши и России. Место, где зародилось это племя, так же трудно определить, как и в случае со всеми остальными, но возможно, что они пришли из Северной Швеции; в любом случае, по свидетельству Пифея, они покинули ее приблизительно в 300 г. и переселились на территорию нынешней Северной Польши. В 275 г. до н. э. они заняли Дакию и с этого времени жили между Доном и Дунаем, где западную группу стали называть вестготами, а восточную — остготами. Последние распространились далеко в глубь Западной Азии и заняли те земли, где за семьсот лет до рождения Христа жили скифы. В 376 г. произошло событие, имевшее огромное историческое значение: вестготы, часто пересекавшие Дунай в погоне за добычей и сталкивавшиеся с римлянами, пришли туда как просители. Они сказали, что ужасный народ, которому невозможно противостоять, занял их родные земли, и попросили у императора Валента разрешения перейти Дунай и поселиться во Фракии, пообещав, что всегда будут верным союзниками Рима. Валент (в то время правивший восточной частью империи) согласился с условием, что вестготы придут безоружными, отдадут римлянам своих детей в качестве заложников и примут крещение. Согласившись выполнить все это, целый народ (говорят, что там было около миллиона человек) получил разрешение пересечь реку.