— Он не знает, куда ведет нас.
Капеллан резко посмотрел на Коридона, который, по-видимому, переключился на персональный вокс-канал.
— Я не псайкер, но чувствую, что наш подопечный более чем обеспокоен.
— Терпение, брат. Я понимаю твое желание поторопиться, но пусть все идет своим чередом.
— Он не знает, где мы встретимся с нашим врагом, капеллан. Как мы можем верить его заявлению, что он знает, как справиться с ним?
Якодос не успел ответить. Ремигий без предупреждения вдруг остановился на пересечении коридоров. Только благодаря Коридону, держащемуся от него на почтительном расстоянии, инквизитор не был растоптан тремя отделениями Адептус Астартес.
— Здесь нам предстоит сделать выбор, — сообщил инквизитор, посмотрев по обе стороны коридора, пересекающего их нынешний путь. — Инжинариум или мостик.
— Вот. Ты понял, что я имел в виду? Как я и говорил.
Разочарование Коридона было очевидно и совершенно нетипично для него. Якодос нахмурился.
— Насколько вы уверены, что мы найдем в одном из этих мест то, что ищем, инквизитор? — поинтересовался он.
— Настолько, насколько могу быть уверен, капеллан.
Несмотря на эти слова инквизитора, Якодос разглядел очевидные признаки неуверенности: то, как дрогнул его голос и на мгновение сжались кулаки.
— Возможно… — Впервые в поведении Ремигия сквозило неподдельное сомнение. — Возможно, мы могли бы разделиться?
— Это не лучшее решение, инквизитор, и учитывая то, что вы рассказывали нам об этом корабле, я не могу сказать, что одобряю идею разделить наши силы.
— Это определенно ускорило бы операцию, капеллан. — Коридон сделал шаг вперед. — Мы можем оставаться на постоянной связи и, в случае необходимости, отделения смогут снова соединиться.
— Последнее слово за тобой, сержант. Ты командуешь этой операцией. — Якодос снова уступил. Несмотря на разницу в возрасте, он легко подчинился приказу сержанта.
Коридон потер нижнюю часть шлема. Его красные линзы уставились на коридор — сначала влево, а потом вправо. Куда бы сержант ни смотрел, его взгляд упирался в одинаково лишенное отличительных черт белое пространство. Он принял решение.
— Третья Чешуя, мы направимся к мостику и произведем оценку места. Эвандер, ты бери Девятую и сержанта Ардашира. Оставайся с инквизитором.
Он особенно выделил последнюю команду, и Эвандер кивнул.
— Мы пойдем к командной палубе, — подтвердил Коридон настойчиво. — Остаемся на постоянной связи и если столкнемся с трудностями или нам понадобится дополнительная поддержка, отступим к этой позиции и объединим наши силы.
Третья Чешуя отделилась от остальных и собралась в начале правого коридора. Якодос снова переключился на персональный канал:
— Это поспешное решение, сержант, и в этой ситуации оно кажется опрометчивым. Я пойду с вами.
— Я принял решение, капеллан. И нет, ты должен оставаться с инквизитором. Я приношу извинения за то, что говорю так о члене Ордо Маллеус, но я не доверяю ему. Тебе нужно быть с ним. Это был недвусмысленный приказ капитана Танека. Однако он не требует присутствия всех нас.
Якодос прищелкнул языком.
— Очень хорошо, сержант. Как скажешь. Сохраняй веру сильной, брат Коридон. Будь начеку и не забывай о том, что собирался отступить, если возникнут осложнения.
— Есть, капеллан. Пламя и ярость.
— Пламя и ярость, брат.
Двое космодесантников стиснули руки в воинском пожатии, и Третья Чешуя отделилась от основной группы и повернула направо от пересечения коридоров. У Якодоса не было сомнений, что они сильны, верны и справятся со всем, с чем столкнутся, но он все еще испытывал смутную тревогу из-за разделения сил.
— Сержант Эвандер… Полагаю, теперь мы под твоим командованием.
— Да, капеллан, — Эвандер кивнул и пошел впереди инквизитора, возглавив более многочисленный из двух отрядов к инжинариуму.
По мере продвижения коридор пошел немного под откос. Якодос снова задумался над тем, что сказал ранее Эвандер. Было что-то в корне неправильное во внутренней планировке корабля. На их пути должно быть больше переборок, больше дверей, а вместо этого перед ними разворачивались, казалось, бесконечные белые коридоры. Капеллан приложил руку к стене и не смог ощутить даже малейшую вибрацию, вызванную двигателями корабля. Сенсоры в его перчатке не передавали колебаний, он провел рукой по стене и ощутил ее почти абсолютную гладкость. Ни следов сварочных швов, ни заклепок, просто ровная, стерильная поверхность.
— Этот корабль мертв, — заметил он. — Я никогда не был на корабле, который настолько, абсолютно, был бы лишен жизни.