— Вы как маленькие!
— Несущую не трогай! — азартно советует Мишка.
— Погоди, — Оля упорно тащит блок. Башня шатается, но стоит. Под аплодисменты, по правилам игры, блок водружается на верхний этаж. За него выпивается очередной глоток текилы, заедается лаймом, и очередь переходит к Золотареву, да Джамала нечаянно шатает не очень устойчивый кафешный столик. Вавилонская башня летит вниз под хохот троих друзей детства. На них кто с улыбкой, кто без, оглядываются другие посетители «кафе-пиццы», официанты вежливо снуют с заказами ароматного изобретения итальянских крестьян, заодно убирая опустевшие тарелки.
И что-то тоскливое чувствуется Ольге в этом дурашливом веселье, ненастоящее и неуловимое. Словно сквозняки по ногам или двоящиеся от фонарей тени – обманчивые ощущения, непонятно даже, существующие на самом деле или надуманные?
Катая на языке кисло-острый вкус текилы с лаймом и перцем вместо соли, Ольга очень естественно морщится – «просто усталость, завтра пройдет, только выспаться и врубиться в проект».
— Может, еще по одной? — Мишка собирает блоки в картонную коробку. — Пахнет очень! — его тень явно скрывает свои оттенки тоски, издеваясь, смотрит на Ольгу прозрачными глазами.
«Или меня просто глючит!» – мысленно предлагает себе заткнуться Кампински. Помогая Мишке собирать деревянные блоки, кивает на его обручальное кольцо, хмыкает вслух:
— А тебе разве домой не пора? Ты ж вроде в официальном у нас?
Поджимая пальчики, Джамала отвлекается на тихо звякнувшую в ее айфоне новость.
Мишка закрывает коробку, отодвигает ее от себя и развязно обнимает Джамалу за плечи.
— Мы к Джаме сейчас поедем. Мне надоело здесь, — он глядит с непонятным Ольге вызовом, а она, по каким-то микроскопическим приметам: движению ресниц, оттенку взгляда и другого неуловимого, понимает — Джамале его действия и озвученная перспектива крайне неприятны/нежеланны. Мишке, судя по аналогичным невербальным приметам, происходящее тоже доставляет мало удовольствия. Скорее, эта дурацкая ситуация выматывает обоих, но оба настойчиво продолжают свою игру.
Отводя взгляд, Ольга искренне не понимает — «зачем?» — садится на переднее сидение в такси, Джамала с Мишкой устраиваются позади. Водила слушает радио «Энерджи» и уверенно рулит вперед по занесенному бульвару.
«А впрочем, это точно никак меня не касается», — Ольга думает о том, что сама она предпочитает свободу и честность — отношения, не напрягающие друг друга бытом и ответственностью. Принцип – нам хорошо здесь и сейчас. Мы свободны и счастливы, а как надолго, покажет время. Неделя, месяц, пару месяцев… Как только становится «плохо» — лучше сразу расстаться друзьями и в путь, к новым свершениям.
— Всем счастья! — желает она, прощается с бывшими одноклассниками, не доезжая до дома Джамалы, выходит на углу — они почти соседи. Договариваются завтра созвониться, и теплый, душный мирок радио «Энерджи» рулит дальше – с ним уходит странно/тоскливый морок нарочитого веселья.
Вздохнув с облегчением, Ольга наматывает на шею шарф, идет по колено в пушистом, рыхлом, свежевыпавшем снегу. Дурачась, ловит его на язык, испытывая свободу на вкус, а он сыплет и сыплет с ночного неба.
Сидя на подоконнике, Рита и Соня глядят вниз и вдаль. Снег валит как из ковша экскаватора, если верно такое сравнение, засыпает город, заглушая все случайные звуки. Наряжает дома, деревья, елки последним зимним нарядом русской сказки.
— А мы в домике! — говорит Соня, закрывая шторки в комнату. Рита укутывает дочку в шаль и обнимает, прижимает к себе это маленькое и самое родное тепло на свете.
Стенные часы бьют позднее время.
— А нам разве спать не пора? — Соня шепотом.
— И пропустить самое интересное? — шепчет, улыбается Рита. — Мы никому не скажем, мы будем сидеть тихо-тихо и подглядывать за появлением снежных зайцев.
Соня щурится на заоконный снегопад.
— А уже скоро?
— Я думаю, да, — серьезно отвечает Рита. — Видишь, вон те снежинки закручиваются у фонаря? Это верный знак — зайцы где-то рядом.
Девочка с интересом вглядывается в снежные вихри, ее мама в причудливый танец свето-тени.
— у Алисы кролик жил в саду, а у нас в снегу – в снеговоротной норке! — увлекается дочка. — Мы сейчас в нее прямо провалимся!
Шторка едва колышется, нагнетая жуть. На подоконник бесшумно взмывает полосатый Василий, распускает хвостище и серьезно смотрит на Риту с Соней.
— Улыбнись, — шепчет ему женщина. — Мы же знаем, что ты добрый. Просто у тебя работа такая.
Затаившись в маминых руках, Соня с любопытством наблюдает — Вася щурит желтые катафоты, зевает и улыбается в полый рот — ррработа такааая, за поррррядком следить. Тени падающих снежинок мельтешат по всем троим.
— И мы летим вместе с ними, — шепчет Рита. Они с Сонькой вдвоем летят над засыпающим городом. Васька ждет их на окне. Улицы пусты. Огни домов, рекламы витрин, снегоуборочные «аварийки» мигают оранжевыми огоньками.
— Снег такой теплый, — трогает Соня руками. Она засыпает в маминой сказке и шали.
Рита видит в ее сне их двоих с дочкой — босиком в пустом и ночном городе, в свете его фонарей и витрин, в теплом пухе летящего свежего снега. Хохоча, Соня разгоняет сугробы снежинок. Искрясь, они оседают на ее волосы и плечи.
— Снежная королева совсем не злая! — кричит девочка.
За ее восторгом и пеленой снегопада Рита угадывает незнакомую тень. Тень наблюдает за ними. Сонька дурачится с Васькой, который, оказывается, несмотря на почтенный возраст, тоже любит побеситься. Тень смотрит на Риту сквозь снег. Внимательно. Напряженно. И непонятно.
— Кто ты? — просыпаясь на своем подоконнике, шепчет женщина. Ее сердце встревожено бьется.
— Здравствуйте! — спустя несколько дней солнце вновь светит во все глаза. Вновь время ланча, площадь перед торговым центром запружена прохожими и талой водой, вновь знакомая незнакомка на каблуках торопится по своим делам. Она чуть замедляет шаг, поднимает глаза и уже чуть меньше смущается прямому Ольгиному взгляду.
— Здравствуйте, — в уголках губ затаилась неуверенная улыбка.
— Я заходила на днях, хотела оставить заказ, — Ольга равняет свои шаги Ритиным, — но, похоже, без вас там неразбериха.
Она смотрит чуть искоса, отчего фразы кажутся лишь наполовину серьезными.
— Да? — Рита осторожно ступает по мокрому от талой воды асфальту. Ей жизненно важно правильно выбирать места для всех следующих шагов.
— Молодой человек так и не понял, что мне нужно, хотя слова «копия» и «А3» я говорила на чистейшем русском, – уверяет Кампински, советует. — Вон там суше и безопаснее.
Переходя на указанную траекторию, Рита смеется:
— Это, видимо, был Лешка, он не сотрудник, он сын нашего монтажника.
— Немного шепелявит? — Ольгины шаги чуть шире, поэтому она постоянно на шаг впереди и для поддержания разговора ей приходится оглядываться.
— Леша страшно этого стесняется, — догоняет Рита. Дальше вдвоем проходят через широкий вход с крутящейся дверью и оказываются перед большой картой-указателем, украшающей стену холла.
— Я шла в кафе, — поясняет Ольга.
— Я тоже, — вновь улыбается Рита.
Обрученные согласием, девушки направляются в сторону «Эспрессо», где в этот час наблюдается аншлаг. Людно, шумно и как-то бестолково/радостно – надвигающейся ли весной, солнечным светом или не менее солнечным запахом кофе.
— Я могу угостить вас? — внезапно спрашивает Ольга, когда они оказываются в непосредственной близости от барной стойки со снующими за ней работниками кафе. Рита удивленно хлопает ресницами. Очередь относительно быстро движется.
— Не смущайтесь, — в улыбке Ольги нет подвоха. — Я жила в Городке, знаю, что здесь это звучит несколько… нетипично. Но вы ведь тоже не отсюда? Интересно пообщаться с новым здесь человеком.
— И давно вас не было? — чуть громче вставляет Рита между посторонних «свободная касса, два латте, бургер...», ее удивление трансформируется в интерес и почти побеждает смущение.