Откровенничая, Никита полупрезрительно усмехнулся.
— Я тогда подумал, зачем я буду вкладываться в нее, если лет в восемнадцать она все равно уйдет, сменит фамилию и все, что я могу ей дать, преподнесет чужому мужику? — слегка прищурив по-старчески обвисшие веки, Золотарев внимательно наблюдает за Ольгой из этого «импровизированного» прицела.
Сложно сказать, чего он ждет. Какого знака, эмоции?
Ольга небрежно поводит плечами. Когда-то в дикой юности она достаточно слышала откровений и грязных подробностей об истории собственного начала от собственной же матери. Причем в таких словах и выражениях, от которых даже сам Золотарев-старший расплакался бы испуганным или обиженным ребенком.
— Теперь понятно, почему она орала тогда, что вы дважды от меня отказались, — равнодушно произносит Ольга, словно ей сообщили о позавчерашнем дожде в деревне Кукуево. — Но это уже все равно ничего не изменит. Никогда, — она не понимает, зачем он сейчас вновь вытаскивает на свет грязное белье пусть и кровных, но посторонних ему людей.
Никита Михайлович предостерегающе зыркает на шевельнувшегося в их сторону Исина.
— Стой там, где стоишь, сопляк!
Ольга тоже оборачивается к Талгату.
— Пожалуйста. Погоди, — она напряженно смотрит в глаза, пока тот не соглашается и не уступает.
— К чему сейчас эта лирика? — Кампински возвращается взглядом к несостоявшемуся отчиму-дяде. — Назад в утробу вы меня не засунете. К вашей фамилии я не имею никакого отношения. И того факта, что Мишка засранец, мое рождение тоже не изменит.
— Я понял, что ошибся, когда у тебя хватило глупости или решимости угрожать мне палкой, — хмыкнул Золотарев-старший. — Но сейчас все по-другому. Ты уже не просто замахнулась на моего сына. Ты едва не убила его, пусть даже руками этой татарской марионетки.
В этот раз Ольга не стала оглядываться на Талгата, слышит ли он. Она продолжила в упор смотреть на старого, но крепкого и явно не глупого мужчину, имеющего определенный вес в Городке и Компании.
— Сейчас я посажу вас за нападение, — негромко, размеренно продолжает Никита Михайлович, осознавая свою полную власть и право. — Вам дадут реальный срок, после которого ни о каких проектах вам обоим даже не мечтать. «Северо-Запад» мы отстроим с Мишкой. Что до остальных… — между строк читаются имена Риты, Джамалы: — То мне лично они не интересны. Это, надеюсь, понятно?
— Еще как! — Ольга улыбается мягко, почти нежно. — Сначала лирика об упущенных родственных связях, затем реальный срок, третьим пунктом по закону жанра будет предложение чего-нибудь спасительного, — по выражению его лица Ольга видит, что прочла слово в слово.
Кто-то по-любому должен стать громоотводом, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы решить эту простенькую задачку.
— Ритку тоже можешь забрать вместе с этой, — одним отвлеченным предложением Никита Михайлович враз подтверждает все Ольгины выкладки и переходит прямо к делу. — Мне нужен… (чего тянуть-то?) виновный. Девки со своими соплями не подойдут.
— Нужно, — перебивает его Кампински. — Теперь выслушать мои условия. То, что вы читаемы, как букварь, еще не значит, что я со всем согласна. М?
Она выразительно поднимает брови, оглядывается на Талгата, приглашая подойти ближе.
Никита Михайлович скрипит зубами:
— Сучка.
— Кот из дому, мыши в пляс! — сердито бурчит Алешин, пытаясь заглянуть в пятый по счету кабинет. Всего на сутки оставил офис — и тишина! Двери закрыты. Сотрудники, наверное, на полевых работах или в местных борделях предаются греховным утехам.
Представив последнее, Алешин рванул на себя очередную дверь и вдвойне оторопел, когда она легко и беззвучно поддалась, а после вовсе замер «насекомым в янтаре», сраженный «выстрелом в упор».
— Здравствуйте… — она произнесла это скорее автоматически, чем по собственному разумению. Незнакомка с очень приятным бархатным голосом и бесконечно глубоким взглядом.
Она стоит у окна вполоборота. Полдень предельно и точно передает плавность строгих линий — плечи, осанка, легкий наклон головы…
В нелепой паузе Алешин смотрит на женщину, уже, без сомнения, ставшую для него роковой, а она скрещивает руки на груди и легким движением ресниц выдает вежливое «кто вы?».
— Добрый. День, — «приходя в себя», и с совершенно непонятной, хулиганской интонацией, отвечает новый управляющий проектом. — Надо же, в рабочий день есть целый один живой человек в офисе! — он делает шаг, закрывает дверь за собой. — Ваша фамилия не Стаханов?
Теперь, повернувшись к нему полностью, Незнакомка чуть смягчает губы вежливой улыбкой, окидывает Алешина взглядом сверху-вниз, а когда вновь возвращается вверх, в ее карих, улыбчивых глазах вспыхивают озорные искры.
— А ваша – Алешин? — ответная ставка срывает банк. — Вы наш новый московский управляющий?
В другой момент он, наверняка, подумал бы, что она просто издевается. Еще вернее разозлился бы и уж точно уволил. Но именно эта женщина так странна, необычна и прекрасна, что ее не только можно, но и нужно простить, не задумываясь.
— Все очень просто, — в ответ на его снисхождение, видимо, незнакомка решает реабилитироваться объяснением местных странностей. — Люди с улицы здесь не ходят. Все службы для приема граждан у нас во втором корпусе, а здесь пропуска и охрана, значит, вы не посетитель. Новые работники на период стажировки или адаптации обычно прикреплены к каким-нибудь кураторам, те, как правило, старожилы и время обеда для них свято. Стажеры о нем оповещаются в первые же минуты своего пребывания в Компании. Следовательно, вы – новичок, но более высокого ранга, чем простой стажер. К тому же ведете себя иначе — вы рассержены, но не испуганы. Вы смотрите на ситуацию сверху, а не снизу. Вам наверняка полагается секретарь-делопроизводитель, но из-за спешки или неразберихи, или других аномальных причин, вы вынуждены сами… — не договорив, Джамала с милой улыбкой красноречиво разводит руками, — узнавать жизнь нашего офиса.
Легким наклоном головы Алешин отдает должное аналитическим способностям Незнакомки. Пока она говорила, он, как на весах или детекторе лжи, оценивал и саму ее в частности и все остальное, происходящее в целом.
— А скажите мне еще, мисс Великий Аналитик, — его голос попадает точно в тон и манеру произношения. — Вы-то какую должность здесь занимаете и почему в данный момент отбились от коллектива?
Глядя «сверху», как верно выразилась Джамала, он выдавал ей свое «снизу» поглаживанием аккуратной, ухоженной бородки.
«Мужчины всегда так делают в моменты задумчивости, заинтересованности или решения особо сложных вопросов».
«Он знает, что я его читаю и знаю о том, что он знает», — взмахнув крыльями ресниц, Джамала чуть вправо склоняет голову.
— Я, к сожалению, больше не являюсь сотрудником Компании. Я зашла попрощаться с бывшей своей стажеркой и забрать кое-какие свои вещи. — Правду говорить всегда легко.
— Вот как? — Алешину отчего-то не нравится эта правда. Он окидывает взглядом кабинет. — Вы здесь работали?
Джамала тоже оглядывается и возвращает взгляд Алешину.
— Некоторое время, последнее. До этого в основном на этаже выше в приемной у Золотарева-младшего.
— Это один из моих будущих главинжей, который угодил сегодня в травматологию? —вспоминает Алешин. — Странная там история, — он чуть внимательнее присматривается к Джамале. — Кстати, мисс Великий Аналитик, а что вы думаете по этому поводу? И как он вообще мог вас отпустить?
Так и не позвонив Рите, Ольга гонит машину к оговоренному ранее с ней кафе для встречи. Разговор с Золотаревым-старшим затянулся, был очень нелегким, но завершился их с Талгатом победой.
«Пиррова победа! — ища место для парковки, рычит Кампински. — Все бессмысленно, если ты сейчас не придешь!»
Если, если, если… — осыпающимся липовым цветом кружится в воздухе и внушает местному дворнику пессимизм.
— Добрый день, — после разговора с Никитой Михайловичем Ольга легко выдерживает тяжелый взгляд Дианы Рудольфовны и вслух выдает мысленное согласие с ее неожиданным присутствием. — Возможно, так действительно правильнее.