Так и оказалось: стеллажи с полками до самого четырехметрового потолка, заставленные стопками бумаг и коробками. Причем стеллажи стояли не только под стенами, но и по центру, разделяя комнату пополам. Я прошел вдоль них, внимательно изучая и думая, с чего бы начать. Начну, наверное, от окна – там светлее всего. Но прежде мне нужно было вернуться в свою комнату и подготовиться.
Распотрошив свой рюкзак, я приготовил все необходимое, облачился в свой серый технический халат, предназначенный защитить мою одежду от пыли, и отправился назад. В архиве было так же чистенько, как и везде, но никто не стряхивал пыль, пусть не веков, но десятилетий с бумаг, там собранных, особенно с верхних полок, находившихся на четырехметровом уровне. Я разложил на обшарпанном столике блокнот, ручку, маркер, стопку разноцветных листиков с клеевым краем и лупу, надел медицинскую маску тонкие хлопчатобумажные перчатки, пожалев, что у меня нет какой-нибудь хирургической шапочки или банданы. Понятно, что перед сном я помою голову – нет проблемы, но не идти же на обед с башкой, покрытой пылью. Да и волосы жалко мыть по два раза на день, они у меня такие густые, что быстро не просохнут, хоть и стригу я их достаточно коротко. Маман богатством шевелюры не отличалась, так что волосы были единственным, что мне передалось от отца, если не считать Y-хромосому.
Присев перед нижней полкой и поглядев на подозрительно нависающую с верхней полки коробку в надежде, что она все-таки не упадет мне на голову, я принялся вытаскивать бумаги, чтобы уже спокойно разобраться, что тут к чему. В основном это были газеты. Усевшись на старенькую банкетку, я начал раскладывать их по стопкам и периодам: «Русское обозрение» конца XIX века в одну сторону, «Червоную Русь» туда же; «Полярную звезду» и «Колокол» в другую стопку – середина XIX века, вот бы почитать, это ж Герцен с Огаревым издавали! Черт! Я здесь не за этим. «Казанские Известия» еще в одну стопочку – начало XIX века. Зачарованно перебирая пожелтевшие листы, поглаживая пальцами попадающиеся і десятеричное, ять и другие буквы, упраздненные уже в двадцатом веке, я испытывал сожаление.
Закончив с газетами, я принялся за журналы, также систематизируя их и возвращая назад на полку, на которую я под каждой стопкой клеил подписанный маркером листочек.
Полностью погрузившись в девятнадцатый век, я не замечал, как летит время, пока меня не отвлек подозрительный шорох и голос, донесшийся из библиотеки.
***
- В общем, ты запомнил, - который раз повторял Руслан, - вести себя тише воды, ниже травы, не ходить без спросу на второй этаж в особняке, да и вообще постарайся поменьше соваться в разные дыры. И следи за своей крысой, чтобы она не шастала где попало без присмотра.
С этими словами мужчина покосился на белоснежного хорька, которого его племянник чесал под подбородком. Сказать по правде, хорек был не совсем белоснежным. Глебушка, как ласково называл своего питомца Флорентий, принадлежал к славному роду хищников семейства куньих и обладал редким окрасом «пинто панда».
- Это не крыса, это хорек, - привычным тоном возразил племянник и тихо ойкнул: свободолюбивое животное, не оставляя своих попыток добраться до опущенного стекла, куснуло Рена за палец.
- Да мне пофиг, хоть скунс, - хохотнул Руслан. - Не понимаю вообще, зачем его надо было тащить с собой, оставил бы дома. Так нет же…
Мужчина тяжело вздохнул, вспомнив долгие уговоры племянника и еще более долгие сборы. Тот уперся и ни в какую. Кстати, приданое у хорька было едва не больше, чем у самого Флорентия. Целый арсенал каких-то мисочек, поилочки, сухой корм в количестве шести пакетов, витамины и прочие прибамбасы, о назначении которых Руслану оставалось только догадываться. И огромная клетка, которую с трудом впихнули в салон автомобиля, так как в багажник она уже не помещалась.
- Кстати, жить это чудовище будет отдельно, там у нас есть пустой чуланчик, - объявил Руслан.
- Почему это? - попытался было качать права Рен, поймав за шкирку хорька, который, пользуясь тем, что хозяин отвлекся, встал на задние лапы и высунул свою любопытную мордочку в окно. Глеб, как и положено любому порядочному хорьку, зевнул, стоило взять его за шкирку и встряхнуть.
- А ты думал у тебя будет собственная комната с видом на Альпы? - хмыкнул дядя. - Будешь жить в домике для охраны. У нас там не хоромы, ваше высочество. Поставлю тебе кровать в моей комнате, а вот крысе твоей нечего у меня делать. А в чуланчике твой грызун никому не помешает, пусть по ночам там шуршит.
- Глеб не грызун, он хищник и сам ест грызунов! - сквозь зубы процедил Рен. - Если ты не учил в школе биологию, то это твои проблемы. И клетка Глеба будет стоять в моей комнате. Хорек будет жить со мной.
- Ну уж нет. Мне проще тебя поселить вместе с твоей тварюшкой в чулан, но, боюсь, Татьяна не оценит.
- Да пожалуйста! - фыркнул Флорентий и обиженно надул губы, хотя, скорее всего, мать и слова бы на такой произвол не сказала, уж слишком разозлилась на сына в этот раз.
Рен с восторгом огляделся, с наслаждением потягиваясь, пытаясь размять мышцы, затекшие после долгой дороги. Глеб завозился у него на руках, напоминая о себе, и парень, нагнувшись, опустил хорька на траву, но поводок не отстегивал. Мало ли, незнакомое место, куча кустов и всяких лазеек. Иди знай, где искать потом свободолюбивого хорипопика, который так и норовит залезть в каждую дырку.
- Нам сюда, - Руслан махнул рукой, показывая на приличных размеров двухэтажный домик, возле которого он остановил джип.
Рен что-то пробурчал себе под нос и дернул поводок на себя, направляясь вслед за дядей к своему жилищу на следующие два месяца. Хорек, в этот момент с энтузиазмом обнюхивающий камешки, лежавшие на траве, перевернулся в воздухе, дернувшись в другую сторону, запутывая поводок. Однако парень был уже привычен к подобным шалостям и на провокацию не поддался - он, не останавливаясь, продолжал тянуть питомца за собой. Увидев, что шалость не удалась, Глеб сперва пытался рвануть то в одну сторону, то в другую, но затем ему это надоело. Хорек улегся на спину и раскинул в стороны лапки.