Я понаблюдал несколько секунд, как хорек в ярко-салатовой шлейке с интересом обнюхивает оконную раму, а его хозяин яростно юзает мобильник, бормоча: «Где эта связь, блин?», и вернулся к своей работе. Я как раз приступил к третьей снизу полке и монотонно перебирал застарелые счета, сортируя их по датам в две стопки: расходную и приходную. Никакой исторической ценности они представлять, по моему мнению, не могли: тут не было оплат каких-нибудь революционных движений, противоцарских бунтов и тому подобного, лишь счета по усадьбе. Необычным было то, что, как правило, такие расчеты записывались в специальный счетоводческий журнал, по которому легко можно было проследить все доходы и расходы и вывести прибыль или убыток.
На всякий случай я разложил счета на столе и принялся рассматривать их через лупу, мало ли? Мне бы не помешал небольшой стеклофон – световой столик, конечно, не для того, чтобы копировать, а чтобы лучше изучить документы – когда их подсвечивает снизу, можно увидеть то, что не заметишь при обычном освещении. Я так увлекся счетами, что напрочь забыл про навязанного мне «помощника», когда услышал резкий вскрик:
- Ай! Что это за дрянь?!
Подняв голову, я увидел, как Рен подхватил хорька и поджал ноги, с испугом глядя на одного из самых необычных домашних обитателей – скутигеру или мухоловку обыкновенную, что и озвучил. Рен быстро глянул на меня и снова устремил все свое внимание на скутигеру, аккуратно слезая с подоконника. Я даже загляделся на этот цирк: ну как дитя малое, честное слово! Он что думает, что мухоловка – это гремучая змея, которая непременно должна напасть на него, да и змея не станет нападать, если ее не трогать.
- Эта тварь ядовитая? – спросил Рен, стоя за моей спиной.
- Ну… - замялся я, - укус как от пчелы, но на людей они не нападают, - поспешил добавить я.
- Успокоил! Давай, убей ее!
- Еще чего! – возмутился я, оборачиваясь. – Они знаешь какие полезные – охотятся на мух, пауков, тараканов и прочих мелких недоразумений, без которых вполне можно дома обойтись. А еще на щетинохвосток, а те как раз с удовольствием грызут бумагу, особенно старую. Да мухоловок в южных странах специально разводят в домах, чтоб ловили всяких комаров, москитов и других вредителей.
- Так! – очень смело заявил Рен. – Выбирай: или я, или она! В одном помещении с монстром я оставаться не собираюсь.
- Действительно, - согласился я, - два монстра в одной комнате точно не уживутся.
- Прекрасно! – пафосно заявил Рен. – Ноги моей здесь не будет! – и, развернувшись, ушел.
Я, тут же забыв и о Рене, и о скутигере, закопался в старых счетах. Несколько раз я пил воду и даже разыскал туалет, здесь на первом этаже. Про обед забыл напрочь, и если бы не урчание в моем желудке и свет, который становился все сумрачнее, после того, как солнце повернуло, забыл бы и об ужине. Я потянулся, довольно оглядывая результаты проделанной работы, потом по уже выработанной за сегодня привычке глянул вверх на нависающую коробку. А вдруг там тяжеленные талмуды? Они ж, если рухнут, прибьют меня нафиг! Нужно какую-нибудь стремянку, что ли… Спрошу у охраны, решил я и, прежде чем отправиться мыться, заглянул на кухню перехватить пару бутербродов.
После купания, переодевшись в чистое и поменяв очки на «выходные», как их называла маман, я отправился на ужин. Мои мысли перескакивали с архива на Рена и обратно. Ну, странный он все-таки, я не мог понять, как вообще нормальный парень мог одеваться и вести себя как он. Да я раньше и не видел никогда, чтоб парни так одевались; не, в этих джинсах, что обтягивали, как вторая кожа, ходили, но расцветка – это ж что-то запредельное. Он нормальный вообще? А скутигеру как он испугался, как будто льва перед собой увидел. Разве мужчине так пристало себя вести?
Когда я вошел в домик охраны, почти все уже собрались за столом довольно просторной кухни, ко мне обрадованно обернулся Глеб:
- Никита! Ты чего на обед не пришел? Я, прости, замотался и не сходил за тобой. Присаживайся.
- Ничего, - улыбаясь, ответил я, - я тоже замотался. Пахнет обалденно!
Я умостился на свободный стул и, сглатывая слюну, оглядел стол, не заметив, что пришел Рен со своим хорьком.
- Да ладно, - смутился Глеб, - ничего ж особенного: картошка и яичница с жареной колбасой.
- А я никогда не ел просто яичницу с жареной колбасой, - грустно сказал я.
- Это как? – опешил один из охранников, имени которого я не помнил.
- Ой, ты у нас прям принц крови, как я посмотрю, - одновременно раздался противный голос от двери. – Не иначе как фуа-гра и трюфелями всю жизнь обжирался.
Я обернулся в недоумении: вот чем я успел досадить этому Рену? Или у таких, как он, в крови всячески гнобить «ботаников» типа меня.
Боже! Бедные мои глаза: Рен сменил свою розовую кофтенку на ядовито-салатовую под цвет шлейки его хорька не иначе, джинсы, не изменив в фасоне, были ярко-оранжевого цвета. И где он такие вещи берет? На заказ, что ли, шьет?
- Сейчас ослепну, - засмеялся Глеб и прикрыл глаза рукой.
- Ты, кстати, чего Флорентия отпустил? – посмотрел на меня третий охранник.
Флорентий?! Нет, серьезно? У парня такое имя? Я с трудом удержался от смеха, особенно когда заметил, как скривился Флорентий.
- За что ж тебя так родители не любят? – не удержался я от шпильки.
- Есть за что, - охотно поделился разговорчивый охранник.
- Руслан! – выкрикнул, гневно глядя на него, Рен, присаживаясь за стол рядом с ним.
- Побольше уважения, племянничек.
Понятно, значит, Руслан – дядя Рена.
Хорьку, по всей видимости, надоело сидеть на руках у хозяина, и он стал извиваться всей своей упитанной тушкой, и наконец Рен, которому было неудобно есть одной рукой, осторожно спустил своего питомца на пол, я заглянул под стол и увидел, как тот обнюхивает хозяйские ноги в шлепках. Затем он усердно обнюхал и даже попытался куснуть ботинки Руслана. Ноль внимания. Да что же это такое? Хорек стал на задние лапы, выпрашивая угощение. Опять игнор. Мне было смешно наблюдать за интересным зверьком. Хорьков я видел только в телевизоре и зоопарке, куда водила меня в детстве маменька.